Целитель – 6 - страница 2

– Изя, глянь, – заинтересовался Андрей, – чего они там?

– Не пацанское это дело, – надменно выразился Динавицер.

Тут приоткрытая дверь распахнулась настежь, и на пороге остановилась Светланка. Я встал, приветствуя близняшку.

– Нарисовалась, фиг сотрешь! – хулиганская улыбочка заплясала на ее губах. – С днем рожденья, Мишечка!

Чмокнув меня в уголок рта, девушка смутилась.

– Там… – заговорила она неуверенно. – Там еще одна гостья… Инна. – И засуетилась, достала из сумочки свежий номер «Советского экрана». – Смотри! – Света раскрыла журнал на развороте. – Нет… Тут репортаж со съемок… А, вот!

Небольшая, с открытку величиной, фотография Инны Видовой очаровывала: легкий прищур синих глаз, ветерок перебирает пряди цвета спелой пшеницы, зреет ямочка на щеке – то ли улыбнется девица-красавица, то ли нахмурится капризно, еще и губки надует.

Взгляд выловил из текста: «…По словам французского режиссера Андре Юнебеля, Видова живо напомнила ему Милен Демонжо».

«Согласен, – усмехнулся я. – Тоже милашка…»

Смех, звуки ступающих ног, весьма оживленный гомон накатили воздушной волной. Хлопнула входная дверь, отвергая фанаток, и в комнату вошла Инна.

Простенькое платье в стиле «милитари» служило оправой, оттеняя броскую внешность Хорошистки. Талия утянута пояском, подчеркивая крутизну бедер. Фигурка… Двояковыпуклая – грудь вперед, попа назад. Щечки алеют, глазки блестят, улыбочка голливудская – «снежок в розе», как Грин говаривал… Хороша!

Инна оглянулась на Риту, и та ворчливо снизошла:

– Да целуй уж…

Видова приблизилась ко мне, явно робея. Я натянул улыбку, и в синих глазах заметалось ликование. Нежно прижавшись губами, Инна выдохнула:

– С днем рождения, Миша!

Наши девчонки, толпившиеся за спиною Инны, как фрейлины августейшей особы, защебетали вразнобой, наполняя комнату красами да гласами:

– Ой, а кто чай будет?

– Все! Все!

– Иже херувимы…

– Дюха, тебе партийное поручение!

– Торт, Зиночка?

– Только не кромсай, смотри!

– Точка – и ша! Я аккуратненько…

– А чая хватит?

– Полный чайник!

– А чашки?

– Да мы по всему коридору собирали!

В дверь просунулась симпатичная мордулька первокурсницы, совмещавшей модную челку и школьные косички.

– От нашего факультета – вашему факультету, – пышно объявила она, косясь на Инку, и впустила подружку с большой круглой коробкой. – Торт «Киевский»!

– Добро пожаловать! – выкрикнул Изя. – А чё?

– Блин-малина… – печально вздохнула Рита. – Вот как тут похудеешь?

– Рано тебе худеть, – шепнул я ей на ушко.

Девушка расцвела довольной улыбкой.

– Скажи, что я красивее Инки!

– В сто раз!

Закатные разводы перекрасили обои, кутая фигуры друзей в розоватую опушь. Сумерки густели, наливались прозрачной синевой, но никто не тянулся к выключателю – не будешь же на свету ловить мимолетные поцелуи! А далеко за окном, на краю московской неоглядности, целился в небо эмгэушный трезуб…

Суббота, 16 октября. Три часа дня

Москва, Ленинские горы

По огромной аудитории гулял лекторский голос, ложась на извечный фон – перешептывание да шорох листаемых конспектов. Но витало в воздухе и нетерпеливое ожидание, подогреваемое солнцем за окнами. Истекала последняя пара!

Суббота – короткий день, в три двадцать студенческие массы усиленно толпятся в дверях alma mater. Самые романтичные спешат на свидания, самые голодные – в столовку, а самые целеустремленные – в библиотеку.

Хмыкнув тихонько, словно отпустив эхо своих мыслей, и краем сознания внимая доктору наук, я продирался сквозь ломкие каракули по матанализу и аналитической геометрии. Хороший конспект – основа хорошего зачета. А в моем почерке только медик разберется…