Ноябрьское солнце светило, но не грело, однако на душе было тепло и покойно.
Какой-то год назад я вовсе не был уверен, стоило ли мне учиться на физика. Ладно, там, аспирантура – без нее сложно защитить кандидатскую. А дальше куда? Пристроиться в Физтех и трудолюбиво изображать первооткрывателя графена?
Вспоминать тошно. Зато тепе-ерь…
Я лучезарно улыбнулся, подставляя лицо солнцу.
– И где теперь искать этих чучел? – заворчала Рита, вытягивая шею. – Сказала же: ждите у музея!
– Они ж пузатики…
Почти весь фасад Исторического музея, от шпиля к шпилю, затягивало гигантское панно – «62-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции», а у подножия здания шаталась, мешалась и перемешивалась гуляющая публика.
– Привет, шеф! – из людской кутерьмы вырвалась разрумянившаяся Темина. – Ой, здрасте!
– Здрасте, здрасте, – подозрительно сощурилась моя половинка, повторяясь, как Маша Зенкова.
– Привет, привет, – сделал я ручкой. – Гуляем?
– Ага! – радостно вылетело из Нади. – Ой, извините… – она суетливо порылась в сумочке, и выцепила радиофон «ВЭФ». Гаджет сердито звонил, разрывая воздух пронзительной трелью. – Алло? Да… Какие? А-а… Ой, а давайте завтра! Да? М-м… Ну-у… Ладно. Да еду, еду уже! – бросив радик в сумку, девушка кисло поморщилась: – Тоже мне, нашли время!
– С работы звонили? – оказал я внимание.
– Ну, да! Первый отдел лютует. Я, видите ли, какие-то бумаги не сдала после работы! Да куда они денутся из лаборатории? Ой, ну ладно, побегу я!
– Тебе, может, машину вызвать?
– Да не надо, я на своей!
Надя растворилась в толчее, а Рита неодобрительно фыркнула:
– Так и липнет, коза!
– И не говори, – поддакнул я, тая улыбку, – что за молодежь пошла…
– Ой, чуть не забыла! Из-за Надьки этой… Мама твоя звонила, в гости звала. Съездим, может?
– Может, – согласился я.
Тот же день, позже
Зеленоград, площадь Юности
Удивительно… Мама уже год, как переехала в «профессорскую башню», а запахи витают те же, что и на старой квартире – сдобные, уютные и какие-то домашние, что ли. Признаться, я поначалу чувствовал стеснение, бывая здесь в гостях – не привык видеть родительницу в обнимку с Филиппом Георгиевичем.
Но… как-то всё утряслось в душе. Даже Настя, сильно привязанная к папе, спокойно отнеслась к тому, что у нее появился отчим. Главное, что мамульке с ним хорошо, убеждал я сестричку, и Гарина-младшая приняла мою сторону. Вот, и ладушки.
Я облокотился на перила балкона, оглядывая городские просторы. Растет Зелик…
– Лида! – глухо донесся голос Фила. – Помочь?
– Мы сами! – мама вежливо выпроводила «помощника» из кухни.
«Лидия Старос… – подумалось мне. – Звучит куда органичней, чем Жаклин Онассис!»
Вздрогнула балконная дверь, пропуская Филиппа.
– Выгнали! – добродушно пожаловался он, и закряхтел, стыдливо посматривая на меня: – Лида… Она думает, будто ты у нас редко бываешь из-за Питера… из-за отца.
– Нет-нет, пусть выкинет это из головы! – отмел я мамины подозрения, мотая головой. – Додумалась… Я помню папу, но без конца переживать… Да ну! Просто работы много. Бывает, что и на выходных «отдыхаю». Так что… Слушайте, а где Настя?
– Решает задачу трех тел! – хихикнул Старос.
– Так она ж, вроде, рассталась со Славиком? – удивился я, а непокой за личную жизнь сестренки уже поднимал волну.
– Настя – умница, но ведь и красавица… – рассудил Филипп Георгиевич. – В общем, у Кости Валиева соперник нарисовался. Высокий, такой, блондин. Журналист, вроде…
