– Жопокрутка, – буркнул я. – Извините, вырвалось.
– Руки мы-ыть! – разнеслась команда, и балкон мигом опустел.
* * *
– Миш, добавочки, может?
– Лопну, мам!
– А салатику?
– Ну, давай… Да куда ж ты столько?
– Закусывай, закусывай…
Старос, посмеиваясь, долил мне винца из графина, где оно «дышало». Густое, сладкое, хоть и терпкое… Хорошо пошло!
– В Сухуми брали, – похвастался Филипп Григорьевич, гордо приглаживая усы. – Десять рублей банка, а в ней три литра! Домашнее, прямо из подземного кувшина черпали…
– Ну, да, – хмыкнула Рита, – чего б тем горцам по сто лет не жить!
– А хачапури помнишь? – мама раскраснелась, оживленная и будто помолодевшая. Да и с чего бы ей стариться? Сорока еще нет. Вон – в зрачках блеск, на щеках ямочки…
– Wow… – закатил глаза Старос. – Нет, нет, лучше так: «Вах!»
Я рассмеялся, хмельной, да на релаксе, и тут, как назло, закурлыкал мой радиофон. Тоже «ВЭФ», как у Нади – их нам на работе выдали. А Рите на день рождения я подарил навороченную чешскую «Теслу»… О чем бишь я?
– Не отвечай! – воскликнула Рита, расшалившись. – Ну их!
– Как тебе не ай-я-яй… – пожурил я «спутницу осени серой». – М-м… Алло-о?
– Иванов беспокоит, – захолодил ухо напряженный голос генерал-лейтенанта. – Вам надо срочно подъехать, Михаил.
– Э-э… – стал я соображать. – Борис Семенович, я тут… как бы выпивши…
– Тут – это где?
– В Зеленограде…
– Тогда спускайтесь потихоньку, за вами заедут.
– Понял.
Сунув радик в куртку, натянул ее, путаясь в рукавах.
– Ты уходишь? – огорчилась Рита.
– Все равно в меня больше не влезет! – отшутился я, зашнуровывая кроссовки.
Дверь распахнулась, и в прихожую влетела Настя, словно занося с собой вихрь неясных томлений и жарких соблазнов, амурных шараханий, желаний, влечений… Девятнадцатый годик пошел малышке.
Забавно вчуже наблюдать, как хорошенькая выпускница превращается в молоденькую стерву, то надменную, то капризную красотку.
– Мишечка! Привет! – сестричка повисла на моей шее, болтая ногами. Поцеловала, и отпустила: – А ты куда собрался?
– На работу! – трагическим голосом сообщила Рита из зала. – Представляешь?
– Беги, Миша! – хихикнула Настя. – Я задержу этих алкоголиков, хулиганов, тунеядцев!
Чмокнув «стервочку» в подставленные губки, я решил утрясти съеденное с выпитым – спустился по лестнице, кружа по гулким пролетам. Витавший во мне винный дух улетучивался, замещаясь тревогой – она росла, и холодила рассудок.
Тот же день, позже
Московская область, окрестности объекта «В», п/я № 1410
«Волга» с мощным двигателем от «Чайки» легко выдавала на шоссе хоть двести в час, но бесстрастный парень в штатском, сидевший за рулем, дисциплинированно «тащился» на ста тридцати.
Не доезжая до «ящика», он и вовсе сбросил скорость. Здесь дорога загибалась плавной дугой, стелясь между могучих елей, тянущих лапы над обочиной.
– Борис Семенович сказал, что нас встретят, – неожиданно заговорил водитель, отмахивая пышный русый чуб. – Ага-а…
Впереди, у съезда на грунтовку, махал шапкой гаишник в форменной тужурке. Чубатый затормозил, и милиционер подбежал грузной трусцой.
– Метров сто! – крикнул он. – Там увидите!
«Дублерка» скатилась, шурша редкой щебенкой на склоне, и валко закачалась в травянистой колее.
– Это старая дорога к дачам, – отрывисто сообщил шофер. – Сейчас-то они у заправки съезжают…
Он смолк, выруливая на обширный лужок, спадавший к оврагу. Неподалеку замер милицейский «луноход» – обычный «уазик», только с крепким верхом, выкрашенным в канареечно-желтый цвет и обведенным синей полосой. «Волга» с парой штыревых антенн выдавала присутствие чекистов, а у травянистого обрыва ревел движком «сто тридцатый»,
