Федор Дмитриевич усмехнулся, вспомнив, какой ажиотаж поднялся вчера – «Луноход-12» обнаружил четыре небольших кратера расположенных по дуге. Самое замечательное было в том, что одинакового размера воронки расходились под одинаковыми углами в десять градусов. Пришельцы?! Увы…
Каприз космических стихий…
Объехав громоздкий куб реактора, Дворский загнал вездеход-краулер под навес, и поставил его на зарядку.
«Наловчился!» – фыркнул он, достигая тамбура лунной «припрыжкой» – на «Звезде» даже соревнования устраивают, чисто здешний спорт.
Требуется хорошо владеть телом в условиях малой гравитации. Земные привычки толкают к серьезным усилиям, а на Луне мышцы нужно как раз «тормозить». Да с хорошим расчетом, чтобы выдерживать ритм мелких скачков, и при этом не терять равновесия.
Плотно закрыв овальную дверь кессона, Федор Дмитриевич дождался, пока давление сравняется, и протиснулся в «раздевалку». Стоило вылезти из скафандра, как ноздрей коснулся крепкий горелый дух – так пахнет лунный реголит.
Дворский зябко повел плечами – скафандровая обогревалась по «остаточному принципу», а на улице – минус двести… Быстро юркнув в переходник, он согрелся под волной тепла. Хорошо…
Станция с громким названием «Порт-Иридис» состояла из одного-единственного жилого блока, стандартного цилиндра на два отсека. Налево – жилой, направо – научный.
К спальным местам и крошечному кухонному модулю Федор Дмитриевич даже не сворачивал – искать Бур Бурыча надо было за рабочим столом. Так и есть…
Сидит, сутулится в мешковатом комбинезоне, уткнулся в микроскоп – и ушел от мира…
– Федь, ты? – глухо обронил Кудряшов, не отрываясь от окуляров.
– Не, не я, – Дворский присел перед толстым круглым иллюминатором, снаружи прикрытым козырьком. Гладкая равнина Залива Радуги укатывалась за горизонт, светясь пепельно-серым в сиянии невидимой отсюда Земли.
– Федя, глянь…
Геолог удивленно посмотрел на Бориса Борисовича, поражаясь тону его голоса, дрожащему, как ослабленная струна гитары.
– Знакомый минерал?
Кудряшов протянул прозрачный серый кристалл.
– Ивернит! – охнул Федор Дмитриевич, жадно рассматривая находку.
Это была половинка столбика, словно разрубленного вдоль. Место «разруба», испещренное порами микроскопических каверн, отливало матовой искристой серостью.
– Я откопал его у Органной скалы, – гордо сообщил Бур Бурыч. – Вероятно, кристалл тысячи лет лежал на поверхности. Видишь? Верхняя часть изъедена микрометеоритами. Потом рядом грохнулся болид покрупнее, и артефакт засыпало. А вот тут и тут видны остатки напыления из индия…
– Значит, верным путем идем, товарищ Кудряшов! – воскликнул Федор Дмитриевич.
– Может, и так, товарищ Дворский, – проворчал Борис Борисович. – Только сегодня твоя очередь дежурить по кухне, а я что-то не вижу ужина на столе…
– Будет вам ужин! – заверил его Федор. – Званый! С десертом и коньячком – надо же обмыть артефакт…
…Стояла долгая лунная ночь, но круглое окошко станции уютно светилось. Двое носителей разума сидели в крошечной скорлупке из алюминия с композитами, лепившейся к безжизненному шару косной материи.
Они праздновали – и придавали смысл всему, и крошечной Луне, и бесконечной Вселенной.
