– Тянет?
– Еще как, – буркнул я, чувствуя тепло закрасневшихся щек.
– Меня тоже! – хихикнулось в ответ.
* * *
Без четверти одиннадцать труба блестела голым металлом. Тетю-агронома до того умилил наш ударный труд, что она каждому выдала по бумажному пакету со свежими, только что с грядки, огурчиками.
Весело галдя и хвастаясь добычей, одноклассники потопали на выход, а я, доверив свою долю близняшкам, потащился в инструменталку сдавать щетки – уж такова она, лидерская участь. Всё сам, всё сам…
В коридоре у котельной меня поджидала Лариса. Сняв косынку, она теребила ее в пальцах, будто пытаясь завязать в узел.
– Привет! – улыбнулся я, перехватывая ящик со щетками. – Оказываем шефскую помощь?
– Да нет. – Девушка отзеркалила мою улыбку, но как-то бледновато. – Я здесь работаю. На заочное перевелась и… вот.
– Лариса. – Я поставил ящик на замызганный деревянный диванчик под табличкой «Место для курения» и взял серьезный тон. – У меня такое ощущение, что ты меня избегаешь.
– Нет, нет, что ты! – всполошилась старшая сестричка и потупилась, несчастно и беспомощно глядя в сторону. – Просто… Стыдно из-за Инны! – выпалила она, мигом краснея от шеи до ушей.
– Лари-исочка! – завел я, обращаясь как к малолетке. – Ты-то здесь каким боком? Ну да, вы очень похожи с сестрицей, и что? Кстати, ты гораздо женственней Инки. И сексуальней.
Я нарочно болтал, уводя в сторону шалостей да игривостей – жалко было девчонку.
– Да ну тебя! – зарозовела Лорка. – Как скажешь что-нибудь… – Она смяла платок, косясь исподлобья. – Ты… знаешь про Инну?
– Застал их обоих. – Мой голос звучал совершенно спокойно. – В съемочном павильоне. Его Олег зовут?
– Ну да, это же Видов!
– А-а… Слыхал про такого, – равнодушно отозвался я.
– Олег, конечно, козел, но и Инка – коза! И дура! Ох, какая же дура… – Лариса горестно покачала головой и вздохнула. – Всё так запуталось… В январе она сделала аборт. Испугалась, что беременность помешает съемкам! Ну вот что ты скажешь… Был жуткий скандал, маме «Скорую» вызывали… Инку даже хотели выгнать за аморалку, но Гайдай молодец, отстоял. Я тогда чуть не чокнулась, правда! Спала часа по три, а днем – дурдом полнейший! Инка в истерике, Олег в истерике, вся съемочная группа в истерике! Рассказывали даже, что Вицин хотел морду Олегу набить, но вроде оттащили. Жена Видова сразу подала на развод, Олег неделю за Инкой бегал, чуть ли не силком в ЗАГС приволок, и их моментом расписали… Говорят, по прямому поручению Демичева. Вот только свадьбы никакой не было…
Выговорившись, Лариса затихла, сникая. Я обнял ее, и девушка тут же расплакалась – навзрыд, трясясь, всхлипывая и причитая.
Мои руки будто сами погладили ее по голове, по спине – было жалко старшую сестричку. А вот младшую – нисколько. И вовсе не потому, что предала… изменила… предпочла… Нет. Просто, когда слышишь о чужом несчастье, душа дрогнет далеко не всегда. Чье-то горе тронет тебя, а чье-то оставит равнодушным. Инна, Инна… Мне казалось – мы с нею идем навстречу друг другу, а вышло, что разминулись – и отдаляемся. Зона отчуждения между нами растет – не одолеешь, да я и не хочу. Пускай мой роман о любви останется недописанным…
– Ну, не плачь, не надо… – проговаривал я ласковые пустяки. – Всё же хорошо, чего ты?
Чумазые кочегары вышли курнуть, но, видя такое дело, обратили разудалые матерки в смущенное покашливание и удалились, стараясь не грюкать кирзачами.
