Хрипло дыша, безногий шагнул. Я переживал не меньше, но конструкция не подвела – коленный модуль согнулся в переносе на положенный угол, и щиколотка оперлась на пятку из углепластика. Едва слышно пискнул гидроцилиндр.
– Вы, как киборг! – восхищенно завопил Изя и расстроенно смолк. По щекам деда Егора катились слезы.
– Нет, нет, – всхлипнул он. – Я не про то… Просто… Ох… Я ж тридцать лет не ходил! Забыл уже, как это – смотреть на все стоя… Ох… Мужики, тут даже «спасибо» не звучит! Я же хожу! А ну, дайте сам попробую…
Дюха вопросительно глянул на меня, и я успокоительно кивнул. Ромуальдыч отпустил правую руку «испытателя», напряженно следя за фронтовиком, и тот шагнул сам. Чуть шатнулся (Вайткус дернулся), но удержался. Касаясь пальцами верстака, калека прошелся до станков и обратно. Постоял, перетаптываясь – и пересек мастерскую по диагонали.
– Отлично! – воскликнул Ромуальдыч. – Теперь давайте в штанах и в обуви!
– Я что, – охнул счастливый дед Егор, – сам домой пойду? Пешком?
– Да хоть бегом!
Фронтовик с нашей помощью натянул штаны папы Альбины. Деду они оказались коротки, а вот ботинки, обычные «прощайки», впору пришлись – мы по ним и делали стопу.
– Встаем… Изя, впускай девочек!
– Щас!
Первой вбежала Альбинка. Замерла, закрывая ладошками рот, и заревела.
– Де-еда…
Натужно улыбаясь, Егор Пименович прошкандыбал к внучке и обнял ее.
– Ну, чего ж ты плачешь, дуреха? – ласково проговорил он. – Радоваться надо, а она нюнит…
– Я ра-адуюсь…
– И ноги не мерзнут! – мелко засмеялся дед Егор.
Рита протолкалась ко мне, вцепилась в рукав. Всхлипнула.
– Мишечка… Ты… Ты такой молодец…
– Все мы молодцы, – слабо улыбнулся я и приобнял девушку.
Головная боль мягко вкручивала штопор в висок.
«Хорошо, хоть не зубная!» – мелькнуло у меня.
Воскресенье, 15 февраля. Утро
Первомайск, улица Дзержинского
Проснулся я рано. Обычно по выходным люблю поваляться, в особенности зимой, когда светает поздно, но в этот день сновидения выветрились моментом. И их место заняли переживания.
Автопробег, эта влекущая мальчишек идея, чуть ли не с первых дней стала обрастать плотью, наливаться сутью…
«Мальчишек… – я усмехнулся. – А ты-то кто?»
Сколько раз ловил себя на том, что поступаю вовсе не «по-взрослому», а даю волю детским позывам. И понял, что невозможно сохранить пожилую душу в юном теле. Духовное обязательно омолодится, чтобы совладать с телесным…
«Да уж, куда там! – хмыкнул я мысленно. – Совладаешь с ним, как же… Хотя бы совпадать!»
Автопробег влек меня самого. Я убеждал себя, что стремлюсь придать известности нашему Центру, заодно помогая таким, как дед Егор. Святое дело! Достойная цель, но как бы внешняя, что ли.
А внутренней потребностью было иное – я просто хотел вырваться из привычного круга забот. Отвлечься от будней, чтобы хоть по вечерам, когда автомашины соберутся в круг и разгорится костер, было время посидеть, подумать. О жизни, о себе, о других.
Вроде бы все уже решено, но я снова и снова выверяю свои расклады, взвешиваю и подвергаю сомнению…
Тут всё мое лицо сморщилось, как будто половинка лимона зажевана – это голову просверлила боль. Не утихая, она колыхалась, проходя все стадии мучения – от резучей остроты до тупого нытья. Спадает вроде…
Не нравится мне эта «мугрень». Ох не нравится…
Я хмуро огладил лоб. Что там, в черепушке? Сосудики бунтуют? Или разбухает опухоль, как у деда Семена?
Пообещав себе обязательно сделать электроэнцефалограмму, я встал и подкрутил радио.
