Я бросила в чашку немного горицвета, адамова корня, шалфея, подорожника и птичьего горца. Что-то было совсем свежее, что-то давно высушено. Подснежник широколистный хранился в шкафу в холщовом мешочке, бабуля нечасто его использовала. Редкое растение, привезенное издалека, его беречь надо. Но сейчас оно мне позарез необходимо.
Я слезла со стола, одернула платье. Подбросила в топку несколько поленьев и, когда огонь разгорелся с новой силой, поставила полный чайник воды.
Пока вода закипала, я растолкла всю траву в ступе, пересыпала в пузатый кувшинчик. Немного погодя залила кипятком.
За это лекарство Митькина сестра душу продала бы. А уж помочь мне похоронить старушку, а после молчать о том, что сделала, тем более согласится. Да, она не так сильна, как мужчина, но две женщины и без мужской помощи легко справятся.
Ну а если проболтается… На этот случай я ее все-таки припугну. Лишним не будет.
По дороге я ступала осторожно, чтобы не шаркать или случайно не споткнуться. Если собаки, услышав шаги, залают, то кто-нибудь точно меня увидит.
До дома Меланьи совсем недалеко. Нужно только пройти всю улицу до дома старосты, потом свернуть налево, прошмыгнуть вдоль огородов и все.
Но живет Меланья не одна. С ней в доме ютятся три ее племянника, старенькая мать, бабушка и муж.
Вот присутствие последнего меня нервировало, и как вытащить женщину из дома, я не представляла.
Пришлось импровизировать на месте.
Я пробралась между грядками, встала у завалинки под блестящими в лунном свете окнами. В доме ни звука: все, конечно, уже спят.
Мелкий ком земли стукнулся о стекло и отскочил. Я знала, как чутко спит Меланья, тогда как ее мужа громом не разбудишь, и надеялась, что женщина проснется первой. Меланья частенько просила мою бабушку о лечении своего мужа, он мучил ее своим беспробудным сном и храпом. Бабуля, помнится мне, не стала им помогать. Значит, муж Меланьи все еще имеет крепкий сон.
Так и случилось. Помятое от сна лицо появилось в окне после того, как я шепотом позвала Меланью через приоткрытую форточку. Женщина растерянно захлопала глазами, а когда увидела, кто перед ней, ее рот распахнулся. Она хотела закричать, позвать мужа, но я тут же показала кувшин.
Меланья не дура. Сразу поняла, что это. Она просила у моей бабушки лекарство уже несколько лет, та отказывала, чтобы сохранить подснежники для чего-то более важного. Я потратила сегодня почти половину, но буду верить, что бабуля мне это простит.
Лицо исчезло. Спустя короткое время я услышала, как скрипнула дверь, а после раздались бегущие шаги. Я ушла в огород и там, остановившись между малиновыми кустами, подождала Меланью.
– Зачем пришла? – Одетая в одно только ночное платье, она обнимала себя руками: ночной воздух был прохладным. Ее взгляд метался от моего лица к кувшину и обратно.
– Помощь нужна. Я заплачу.
– Правда думаешь, что кто-то согласится тебе помогать после того, что ты сделала? – Маленький рот изогнулся в усмешке, делая и без того измученное лицо еще более печальным.
– Не думаю – знаю. Здесь, – я продемонстрировала ей кувшин и вновь прижала его к груди: держать его одной рукой становилось уже непросто, – то, что ты так долго просила у моей бабушки. Я дам тебе это в обмен на помощь и молчание.
Меланья взволнованно облизнула губы. Глаза ее наполнились слезами. Вот она – мечта, прямо перед ней, но, чтобы ее осуществить, нужно помочь той, кого все ненавидят. Непростой выбор, но я знала, что Меланья ни за что не откажется.
