Тут где-то неподалёку от них раздались быстрые шаги; потом кто-то закричал и бросился в другую сторону – это было слышно – и робот развернулся, застыл на пару секунд, раздумывая, и вдруг двинулся на звуки. Перси выдохнул.
Прошло несколько минут.
– Ну и бред, – прошептал чудик, и, немного подумав, скинул капюшон. Перси и до этого мельком пару раз его видел, например, пока они дрались, но только сейчас смог окинуть более-менее целиком. – Как вы здесь живёте вообще?
Парень оказался рыжим и лет семнадцати на вид; Перси вгляделся в его лицо, и только через пару секунд понял, что его поразило: здесь, в переулке, было темно, и лицо чудика было немного запылённым от погони и драк, но… оно всё ещё показалось Перси самым чистым и ухоженным из тех, что он вообще когда-либо видел.
– Так… раз уж ты не с ними, зачем вообще полез? – спросил чудик, выдыхая. Этот вопрос показался Перси неожиданно смешным, и он зашёлся хохотом, но тут же ударился головой о противоположную стену – пришлось выпрямиться.
– Хотел тебя взять в союзники, – сквозь смех сообщил он. – Ты неплохо воруешь – сколько успеваешь натырить обычно на Раздаче? – да и бегаешь неплохо… только кашляешь громко, – он усмехнулся.
Чудик посмотрел на него сверху вниз, насколько это было возможно сделать сбоку, но потом тоже усмехнулся – совсем неискренне, даже со злостью. Но Перси не заметил.
Они вылезли из переулка: здесь было тихо, только иногда люди перебегали на другую сторону улицы, косясь в сторону робота, да то тут, то там валялись тела. Перси насчитал около семи.
– Я Лютер, – чудик протянул руку, и Перси покосился на неё.
– Перси, – парень чуть заметно сжал губы и на секунду отвернулся, словно бы ему было противно это произносить; но чудик руку не убирал. – Зачем?..
– Пожми, – сказал Лютер так, словно объяснял это двухлетнему ребёнку. – В знак знакомства.
Перси покосился на руку, не понимая, зачем это всё, но потом всё же пожал.
– Вот и отлично, – почему-то немного снисходительно проговорил Лютер. – Я подумаю над твоим предложением.
Перси осторожно пробирался меж домов и пробегал по переулкам, будто какой-нибудь преступник, внимательно следя за тем, чтобы на его голову не упал отколовшийся кусок стены или внезапно из-за угла не выскочил робот, или, того хуже, один из шайки Грэга. Конечно, их стало меньше после того, как они случайно наскочили на робота-полицейского, но они стали только злее, хотя, казалось бы, куда уж больше. Перси знал их уже давно: после смерти отца всё время вокруг него были толпы скрюченных, озлобленных и тощих людей. Они питались тем, что сами смогли добыть во время Раздачи или отобрать в течение месяца у соседей; Перси пристал к ним, и они помогали ему долгое время, научили красть еду, сбегать, прятаться в толпе. А потом, когда он подрос, заявили, что отныне всё краденое он должен поставлять им, где Грэг будет лично распределять еду. Перси ощутил тогда какую-то смесь страха и ярости; он заявил, что отныне они будут идти порознь, и убежал.
Правда, самому красть банки оказалось куда страшнее и сложнее, чем казалось на первых порах. И Перси понял: одному ему не справиться.
Он как-то раз спрашивал у мамы, ещё в детстве, когда с ней было всё в порядке, почему люди дерутся за еду, а не могут просто поделить её между всеми. Она ответила, и эти слова Перси запомнил на всю жизнь:
– Не все люди хотят делиться, милый.
