– Так точно, – рявкнул Федька, и, нарочито печатая шаг, вышел из комнаты.
– Построже с ним надо, ваша милость, – подала голос Агафья, входя в комнату, чтобы налить чай Ланскому, – совсем распоясался, бездельник.
– Молчи, старая хрычовка, – донеслось из коридора.
– Шут гороховый, – проворчал Ланской.
Отдохнув после сытного обеда, Пётр отправился в штаб полка. Звание флигель-адьютанта его величества открывало все двери и избавляло от лишних вопросов. Штабисты выложили перед ним все необходимые документы, и Ланской, заперевшись в кабинете, начал сверять почерки офицеров с шутовским дипломом. От напряжённого внимания заслезились глаза – почерк большинства офицеров был мелким, плохо читаемым, а на "дипломе" – почти каллиграфический…Наконец, Пётр нашёл более-менее пару похожих документов. Один из них принадлежал капитану Нефёдову, а второй поручику Воронцову. Ланской знал этих офицеров. Нрав у них был весёлый, а уж у Нефёдова репутация была заядлого скандалиста… Эти язвительные господа вполне могли быть замешаны в гнусную историю…
– Подпоручик, а где обедают офицеры Нефёдов и Воронцов? – спросил Ланской у секретаря.
– Так в Бражницкой, ваше высокоблагородие. Они завсегда засиживаются допоздна. Думаю, там и найдёте их.
Оседлав Каурку, Ланской поскакал на Шпалерную, но сначала решил заехать домой – вдруг Федька что-то разузнал? Однако, уже подъезжая к дому, он издалека заприметил высокую фигуру своего денщика. Тот шагал с довольным видом, лихо маша руками, что свидетельствовало о его хорошем настроении. Значит, есть сведения – обрадовался Ланской. И действительно, пронырливый денщик выяснил, что к несчастному графу приходил денщик капитана Нефёдова.
– Ну конечно, он не лично его сиятельству вручал пакет, а его лакею. А тот возьми и спроси: кому ответ-то присылать, если что… Дурак-денщик и проболтался.
– Что ж… Теперь всё сошлось, – пробормотал Ланской, – поеду искать этого Нефёдова. А ты ступай домой, да сам не проболтайся про всё это, – строго повелел он Федьке.
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие, – опять вытянулся тот, громко отрапортовав на всю улицу. И почему Ланскому всё время казалось, что его денщик не тот, за кого себя выдаёт?
Ланской не любил обязательные кутежи и забавы, которые были приняты в Кавалергардскому полку. Для молодых офицеров устраивался негласный экзамен – выпить десяток стопок и постараться не опьянеть. Пётр с усмешкой вспомнил и себя. Испытание он прошёл в своё время успешно, не опьянеть ему помогли высокий рост и крепкое телосложение, и больше проверять его никто не решился. Даже самые разудалые гуляки сообразили, что перепить Ланского не удастся. Сейчас и возраст не тот, да и охота кутить пропала…
Его отец, Пётр Сергеевич Ланской, был сподвижником Михаила Илларионовича Кутузова, а потому в их семье к военной карьере относились серьёзно. Может, поэтому Петра и выделил император за его усердную службу и честность.
Но как бы ни относился к нему Николай, для Ланского высшим мерилом была его совесть. Вот и сейчас, хотя он должен был выполнить поручение Его величества, его душа искала выход, как не подставить товарищей. То, что они были виновны, он был почти уверен. Уж столько легенд ходило по столице про их проказы. Взять хотя бы последнюю…
Минувшим летом по ночам на Чёрной речке стал разъезжать катер с гробом, обитым тёмным бархатом. Гребцы и факельщики возле него тоже были одеты в чёрные плащи и большие чёрные шляпы. Все заунывно пели "Со святыми упокой". И дачницы, и крестьяне окрестных деревень просыпались и с мистическим ужасом взирали на сие мрачное зрелище. Конец безобразию положил полковой командир, случайно узнавший в гребцах офицеров собственного кавалергардского полка. Как выяснилось, в гробу был не покойник, а шампанское, которое проказники очень почитали.
