Их дружба была секретной. Вряд ли его или её матери одобрили бы подобное общение, и тем сильнее была их привязанность. Поздними вечерами они сидели в библиотеке как два вора, увлечённо перешёптываясь и замирая от страха, когда слышали чьи-нибудь шаги по коридору.
Маша была единственным другом в этом доме, где он чувствовал себя страшно одиноким. Старшие братья уже давно служили в полку, отец умер, а у матушки на него не было времени. А так хотелось поделиться всем, что он узнавал из многочисленных книг! И не было более благодарного слушателя, чем смешная девочка, с веснушками на носу, в простеньком сарафанчике и в лаптях. Он помнил её измазанные в золе пальчики и свою ревность, когда она прикасалась ими к чистым страницам. Помнил, как Маша старательно училась читать, как, чуть высунув язык, коряво выводила первые буквицы, а потом робко читала первые слова. Тёплая волна воспоминаний согрела душу.
– Машенька, ты замужем? – вдруг спросил он ни с того ни с сего.
– Была, Пётр Петрович, – грустно усмехнулась она, – дочку успела родить, а потом муж мой, Иван, от холеры помер. Вдова теперь.
– А дочка большая?
– Да вы её видели, барин.
– Видел? Кто? – спросил Пётр и тут же догадался, какой будет ответ.
Ещё вчера он почувствовал какое-то странное расположение к сенной девушке, так неосторожно попавшей в объятия Павла.
– Та, которую вы спасли. Низкий вам поклон, барин, – с этими словами Марья от души поклонилась опешившему Петру.
– Что ты меня всё "барин", да "барин"… Помнишь, как Петькой звала?
– Помню, так то в детстве было. Сейчас вы вон какой… Важный, красивый…
– За красивый спасибо, а важный… Эх, Маша, знала бы ты, как эта важность достаётся.
– Представляю, Пётр Петрович, да только жизнь у всех нелёгкая. Главное, чтобы она счастливой была.
– А ты счастлива была в браке, Маша? – жадно вглядываясь в её лицо, спросил Пётр.
Вся она была ладная, чуть застенчивая, женственная. В её грудном голосе таилась и простота, и то тепло, которого он не ощущал доселе ни у одной женщины.
– Была счастлива, барин. А сейчас… дочкой вот и живу.
– Надо было мне на тебе жениться, – вдруг вырвалось у него.
– Негоже так говорить, Пётр Петрович. Неровня мы… Неужто из своего круга никого найти не можете?
– Нашёл, но… она замужем.
Марья осуждающе покачала головой.
– Знаю, что плохо это… Эх, – снова вздохнул он, – не везёт мне.
– Не кручиньтесь, барин, доверьтесь Богу. Есть одно средство, чтобы желание ваше сбылось.
– Какое же? – усмехнулся такой наивности Пётр.
– Бог не сможет вам помочь, если вы сами не знаете чего хотите. Крепко представьте, какая женщина вам нужна, а Бог уж вам подыщет.
– Ну хорошо, представлю… Поверю тебе.
– А у меня к вам подарок будет, Пётр Петрович, за дочку мою. Погодите-ка…
С этими словами она быстро вышла из комнаты, а потом вернулась с корзинкой в руках. Открыв плат, она достала из неё маленький пушистый комочек – щенка сеттера, как сразу разглядел Пётр, и сунула ему в руки. Щенок, тёплый, с гладкой шёрсткой, стал нежно тыкаться ему в ладонь. У Петра защемило сердце – он очень любил собак, но из-за постоянной занятости всё не решался завести. Марья как будто угадала его желание…
– Ты знала? – прошептал он.
Она кивнула, ласково улыбнувшись.
– Я просто не забыла твою мечту… Не забудь и ты свою.
