Все, что он сделал ради нее… зачем? Отдавал долг? А теперь она примет все за чистую монету, повесит себя ему на шею, лишит свободы… он ведь не сможет отказаться от супруги. У Главы рода может быть миллион любовниц, но обряд проводят только раз.
И единственный шанс на нормальную семью, на детей, – если ее не будет рядом. Любовь – это отдавать, но все, что она может дать ему– свободу. Вернуть то, что забрала, так себе подарок, но уж лучше такой, чем никакого.
Уйти нужно сразу. Даже сейчас мысли бьются в голове оглушительными взрывами, а что будет, если пойти на поводу у иллюзии, которую здесь называют надеждой?
– Эремерт, пожалуйста!
– Как же, наверное, обидно, – только-только вылезти из инвалидного кресла и снова туда вернуться.
Нет, этого просто не может быть. Нет, нет, пусть это будет неправдой, пожалуйста!
Она не заметила, как из глаз снова брызнули слезы. Эремерт молча посочувствовал сам себе, глядя на задерганную до потери разума ученицу, и вздохнул. Что ж, осталось протестировать последнюю реакцию.
– Ладно, не реви. Я пошутил.
До нее дошло не сразу. А когда дошло – Аори подскочила к измененному, сжимая кулаки, и замерла в бессильной злости. Что она может ему сделать, огромному, бронированному уроду?
– Как бы я хотела тебе врезать, – процедила она. – Так, чтоб почувствовал.
Черты измененного поплыли, и несколько секунд спустя рыжеволосая женщина с льдистыми глазами поднялась со стула и отставила его вбок.
– Ну, рискни.
Страх остался на Грани, и Аори коротко, быстро ударила. Но Кришта легко ушла в сторону, и поймала кулак ладонью. Сила в ней осталась от Эремерта – рыжеволосая легко выкрутила руку Аори так, что та рухнула на колени, выгнувшись от боли. Но не издала ни звука.
Кришта смотрела на нее несколько секунд, выжидая. Потом отпустила, отряхнула зачем-то руки и улыбнулась.
– Умница.
Аори сидела на полу у стены, уткнувшись лицом в колени. Сидела уже не первый час. Ткань джинс намокла и пахла краской, но Аори казалось правильным вдыхать едкий запах. Она не меняла позы, словно отчаявшийся, безразличный ко всему человек.
Если ты одинока, это не значит, что за тобой не наблюдают.
Если ты не видишь камер, это не значит, что их нет.
Она сидела и слушала. Ждала, пока стихнет возня в коридоре. Арканиум напоминал взбудораженный муравейник – мелкие маги-рабочие суетились, торопились, еще и не затыкались ни на минуту. Где-то в глубине их царства засел Владыка, и они со всей ретивостью удовлетворяли прихоти царского величества.
Ну наконец-то.
Аори одним движением поднялась и осторожно выглянула за дверь.
Еще во время ничуть не приятной беседы с измененным Аори заметила интересную деталь, но сумела не подать виду.
Высокие, от пола до потолка, окна выходили в атриум башни. Раньше, стоило ей приблизиться, и их затягивало золотым маревом, едва заметно предупреждая – держись подальше. Интереса ради она коснулась сияющей поверхности, и рука отлетела, как будто Аори с силой ударила по огромному мячу.
Но когда она вдела сережку… щиты на окнах не появились. Аори едва дождалась, пока Эремерт уйдет, чтобы проверить дверь. Так, мимоходом, словно просто по комнате гуляет. И, убедившись, попинала безучастную стену, плюхнулась на пол и принялась ждать. Она и впрямь почти отчаялась, разуверилась в дурацкой затее без шансов на успех.
Но если шансов нет, то ты просто о них не знаешь, так, Веррейн?
