Сейчас Виолетта считала, что риск стоит того.
Несмотря на все неудобства, с Никитой ей было так хорошо,
что хотелось в голос кричать. Приходилось кусать ребро ладони, чтобы хоть
немного приглушить рвущиеся из груди стоны. Сущим безумием было заниматься этим
здесь и сейчас — ищейки Виктора рыскают, хотят застать её на горячем! — но
Виолетта не могла сказать удовольствию «нет», даже не пыталась сопротивляться нахлынувшему
на них с Никитой порыву.
— Да, да, да, — безотчётно шептала она под мощными ударами бёдер
Никиты. Таяла, как лёд в бокале на солнечном пляже, текла так же — бурно, будто
чистой водой. Безотчётно дрожала, ритмично сжималась. Пыталась дышать и
задыхалась. Тонула в ощущениях, едва не теряя сознание.
Ей казалось, это не кончится никогда.
— Да-а, — прозвучало вдруг хрипло, и Виолетта широко
распахнула глаза.
Никита замер, выгнувшись. Его майка промокла от пота,
прилипла к мощной груди, не могла скрыть всё великолепие его тела. Покрывшееся
крупными каплями пота, ставшее красным лицом исказилось и стало таким
(не)красивым, что смотреть бы на него целую вечность — не насмотреться.
Ловя остатки ускользающего удовольствия, Виолетта сжалась,
будто тугая перчатка. Запротестовала, когда Никита захотел оставить её.
— Ещё, — шептала она как в бреду.
Вскрикнула, когда он, сжалившись, решил помочь ей руками. Погрузил
пальцы внутрь её тела на всю длину, до самых костяшек. Большим придавил клитор,
потёр его, набухший и чувствительный донельзя, и она вновь вскрикнула,
содрогаясь всем телом. А он всё продолжал мучить, вернее, ласкать её дрожащее
от перевозбуждения тело.
Её стоны стали походить на утробные крики, и Никита прижал
ладонь к её лицу. Лишившись воздуха, Виолетта забилась, будто выброшенная на
берег рыба. И наконец то самое чувство пришло — прошивающее тело наслаждением насквозь,
заставляющее выгибаться, кричать в зажимающую рот руку.
Никита лёг сам и уложил к себе на грудь Виолетту. Никто ни о
чём долго не говорил. Виолетта смотрела в никуда, всё ещё ощущая прокатывающиеся
по телу волны сладкой дрожи. Тело казалось одновременно тяжёлым и лёгким. Как
будто тонущим в истоме и одновременно плывущим над землёй, как наполненный
гелием воздушный шар.
— Тебе хорошо? — спросил Никита, поглаживая большой ладонью
нежную кожу.
— Да, — ответила она хрипло. Будто голос криком сорвала. Но
это, конечно, скоро пройдёт.
Виолетта уткнулась в его грудь лицом, потёрлась носом о
крепкие мышцы. Прозвучал шумный вздох.
— Ты снова кончил в меня, — глухо сказала она. Подняла
голову, глядя на него с укоризной.
Он солнечно улыбнулся, словно не понимал, что так делать
нельзя.
— И презерватив не надел, — ворчливо добавила Виолетта. —
Из-за тебя я теперь вся мокрая между ног. По бёдрам течёт.
— Прости. — Он подмигнул. — Но чтобы стать такой мокрой, ты
тоже немало постаралась. Вся такая влажная, нежная, горячая, такая тугая — ты
невероятная женщина. Самая лучшая.
Виолетта выслушала комплимент, пытаясь не показать, как
много его слова для неё значат. Вроде ну что взять с каких-то там слов? А
тёплое чувство поселилось в груди, как и всегда, когда он говорил, насколько
она особенная для него. Такой сексуальный и красивый мужчина, несомненно, имел
возможность сравнить. Мог и соврать, но в его голосе Виолетта слышала искреннее
восхищение.
Глубоко вдохнув, она решилась сделать следующий шаг. Облизнула
губы, почему-то робея, и гордо вскинула подбородок.
