— Мне нужно идти, — сказала я, только возникла пауза. Возражать он не осмелился. Я ведь «особенная» девица, с чудинкой. Марк искренне расстроился и поинтересовался:
— Когда я снова могу тебя увидеть? Могу я пригласить тебя на свидание?
— Знаешь, я иногда гуляю в сквере, тут неподалеку, — показала я рукой, стараясь перепутать направление. — Думаю, завтра смогу туда прийти. Мы могли бы там встретиться, скажем, в обед, подходит?
— Я приду, — заверил он.
От того чтобы доставить меня до дома, я наотрез отказалась, завуалировав причины. Мне показалось он не совсем понимает, как со мной обращаться. Такси заказала сама, на липовый адрес, усаживал он меня лично, а потом смотрел вслед отъезжавшей машины.
Проехала лишь пару кварталов и попросила водителя остановиться. Тот удивленно глянул, а после оплаты полной стоимости за поездку, сделал как я велела. Я выбралась в ночь и осталась стоять у дороги, дожидаясь Борьку, и не опасаясь, что Марк увязался следом. Его автомобиль так и остался стоять у театра.
5. Глава 4
Марк показался на аллее и помахал мне рукой, я улыбнулась в ответ. Явилась я раньше, чем сказала ему, а уже через пятнадцать минут он был в сквере. Значит, ждал, высматривал. Ночью я попыталась набросать примерный план действий. По моим прикидкам выходило, что через пару встреч он дозреет и заполучить приглашение к нему в дом будет не так уж и сложно. Главное не напирать, мужики, по типу его, жуть как не любят посягательств на свою свободу. И даже если они готовы пожертвовать ей ради вас, то жертвы эти, скорее всего, будут временные. Что ж, мне этого достаточно.
— Привет, — наклонился он и едва скользнул губами по моей щеке. Вышло вполне дружески. Платов присел рядом, а я сделала вид, что беспокоюсь:
— Ты рано, я не отвлекаю тебя от дел?
— Я очень рад, что ты отвлекла меня от этих скучных дел, — улыбнулся он. — И потом, сегодня пятница, а она всегда располагает к безделью.
Голуби, упорхнувшие при его приближении, постепенно сокращали дистанцию, и подкрадывались к нам всё ближе. А Васька, так я звала самого наглючего среди них, уселся рядом со мной по другую от Марка сторону. Пернатый нахально косился на Платова, готовый в любую минуту отбить нападение, и перетаптывался с лапы на лапу. А меня – не боялся. Казалось, протяни я руку и погладь его – позволит, но нет, обманчиво: одно резкое движение и упорхнет. Впрочем, убедившись, что я не замыслила гадостей, окажется снова рядом.
— Эти птицы всегда такие голодные. Они клянчат у меня еду, а я приношу. — Я открыла сумочку и бросила горсть очищенных семечек. Птицы, взмахнув крыльями, кинулись подтверждать мои слова и наперегонки заработали клювами, а я добавила: — Голод невыносим.
— Ты что-то знаешь о голоде? — Между бровями морщинки залегли, в глазах беспокойство. Я склонила голову набок и с печалью в голосе ответила:
— Совсем немного, но и эти знания ни к чему любому. Не важно, человек ты или птица.
И забеспокоилась: как бы с загадочностью не перегнуть... мало ли, решит, что у меня кукуха поехала. Я ласково улыбнулась, надеюсь, так и вышло, и перевела тему.
— Сегодня чудесный день, а обещали дождь.
— Я знаю отличное место, где мы сможем пообедать таким чудным днем.
— О… — протянула я и спохватилась: — Ты решил, что я голодна? Нет-нет, спасибо, ты меня не так понял.
— Ну, вот, о братьях меньших она подумала, а обо мне? — нарочито возмутился он. — По-моему, люди должны обедать, как считаешь?
