— Не люблю овсянку, — все-таки села я. — Да и есть с утра не хочется. Новостей нет?
— Нет.
Старик поставил на стол две тарелки, свою порцию сдобрил маслом. Сел, ткнул в овсянку ложкой, накрывая таявшее масло содержимым, и наблюдал за этим процессом, словно ничего важнее в данную минуту нет. Вздохнул. Затем все перемешал и резко откинул прибор, так что он звякнул о тарелку.
— Ты хоть кофе себе налей! — в сердцах выпалил он.
Я налила себе чай. И не потому что я его больше хотела, в знак протеста. Если бы он сказал «чай», я непременно бы предпочла кофе.
Ну, не глупо ли я себя веду?.. Разумеется, глупо, однако, Борьки нет, а он преспокойно завтракает. Пусть и мнимое это спокойствие, но меня раздражало.
— Ты вот что, — начал он, когда я снова села. — С Платовым аккуратней, твоя задача на деле сосредоточиться. Если Борис не довел его до конца, придется тебе. Глазами-то не зыркай, — попенял он и добавил: — Поиски Бориса я беру на себя. Нескольких людишек уже подключил и, если понадобится, подключу ещё. В любом случае, дело нужно довести до конца, клиент ждет, Маша.
«Маша!» — это что-то новенькое. Не припомню, чтобы он назвал меня по имени, пусть и не родному.
— И как по-вашему я его буду доводить?
— Сегодня же попади в его дом. Мне нужны фотографии сейфа со всех сторон, я человека на замену найду.
— Но подделка осталась у Борьки, — возразила я, — нам нечем заменить.
— Это не твоя забота.
Сквер мне изрядно осточертел, но я брела туда, поскольку помнила о комнате в подвале Платова. Далась она мне! Я вошла в сквер и увидела его на «своей» скамейке. Это удивило, до разумных пределов, а когда он бросился мне навстречу и принялся на полном серьезе меня отчитывать, до неразумных. Злило его моё молчание по телефону.
— Эй, полегче! — запротестовала я, слегка вываливаясь из образа. — Что-то не припомню, чтобы мы давали друг другу какие-то клятвы.
— Извини, — сразу сбавил он обороты. — Не смог до тебя дозвониться, ни вчера, ни сегодня, вот и накрутил себя.
— У меня нет зависимости от гаджетов.
— А от чего у тебя есть зависимость? — приподнял он мой подбородок и заглянул в глаза. — Мне бы очень хотелось знать.
Так, интересно… Это сцена ревности, или ты не так прост, мистер? Что таят твои темные глаза?
— Зависимость унижает, — ответила я и двинула к скамейке. Он бросился следом. Я присела и добавила: — Но люди – самые зависимые существа на планете. Мы всегда от чего-то зависим: от денег, от обстоятельств, от других людей...
— Надеюсь, я не обидел тебя своей резкостью? — сел он рядом и сгреб мою руку. — Ты с Виктором Семеновичем помирилась?
— Я не возвращалась домой, я его избегаю.
— И где же ты была?
— У подруги, — пожала я плечами, а он излишне пылко заметил:
— Тебе следовало остаться у меня.
Голуби понемногу окружали нас, искоса буравя меня упрямыми взглядами, невольно подыгрывая мне. Я извинительно развела руки, проигнорировав реплику Марка, и обратилась к ним:
— Простите, ребята, сегодня я вас разочарую. Никаких вкусняшек у меня нет.
— Я уже подкармливал их.
— Ты что? — удивилась я.
— Угощал их. Булкой, добытой вон в том магазине, — показал он рукой и ткнулся мне носом в волосы. Вдохнул глубоко и на выдохе произнес: — Я должен бежать.
Мы договорились встретиться вечером. Марк перебирал различные варианты свиданий, но я дала понять, что болтаться по городу не входит в мои планы. Он с минуту подумал и назначил к семи.
