Но какой там танец, когда испытываешь гнев?
Непроизвольно перед глазами пронеслись лица всех парней, с которыми я целовалась, пока не была отправлена в Аркиол. Игры и пари, где ставка поцелуй – любимое занятие молодых придворных, и для принцессы принять участие в забавах подобного рода считалось незазорным. Вот только теперь я поняла, что юные кавалеры целовали нелюбимую дочь короля с робостью, а чародей – собственнически, будто имея на то полное право.
Как ни старался Тенебриш, стонать не хотелось. Хотелось врезать ему со всей дури, вот только руки все так же удерживали чары. И как ни стремилась я отрешиться, сделать это повторно не получалось – слишком яркими оказались ощущения. И не скажу, что они были неприятны… нет. Они будили спящее желание почувствовать себя любимой. Вот только это была иллюзия! Какие чувства, если все, что управляло чародеем, – это похоть? Томление, страх вперемешку со злостью на свое тело – мучительная реакция, которую вызывали его ласки. А еще я чувствовала его возбуждение – и это пугало больше всего.
– Рина… Ты готова для меня, Рина? – тяжело дыша, прошептал темный.
И, расстегнув несколько пуговиц на моих штанах, он просунул в них руку.
Не хочу, не хочу, не хочу! Только не так, богиня!..
– Децем, я вынужден тебя прервать – ты нужен своим людям. – Полный насмешки голос я узнала сразу.
И меня бросило в холод. А затем обдало жаром. И снова стало холодно.
Герцог Холгер… Он здесь и видит, что делает со мной чародей, и при этом ему весело? Негодяй!
Никогда не думала, что стыд может соседствовать с яростью. Но, оказалось, может.
– Надеюсь, это что-то важное, Кайрон, – раздраженно произнес темный, поднимаясь. – Если ты побеспокоил меня из-за какой-то дребедени, я тебя убью.
Несколько ударов сердца герцог молчал. Его взгляд неторопливо скользил по моему телу, чарами придавленному к кровати. Чародей любопытство проклятого не замечал – занят был своей одеждой, тогда как я лежала с обнаженной грудью. Шэйшев эгоист…
– Твои воины умирают, Децем, – наконец тихо произнес Холгер. – Это стоит твоего внимания?
Освободив принцессу и вернув ей голос, Тенебриш накинул плащ и вышел из шатра.
– Пострадали две десятки – твои наемники и королевские солдаты, – взволнованно говорил генерал, пока они шли по взбудораженному лагерю. – Похоже на отравление.
Тенебриш его почти не слушал. Сердце ускоренно билось. Вздыбленная плоть топорщила под плащом штаны, вызывая дикий дискомфорт.
Как же он ее хотел… До боли в паху, до темноты перед глазами! В следующий раз, когда начнет играть с ее высочеством, обязательно поставит магическую завесу на вход, чтобы никто больше не мешал им.
И пусть подохнет хоть весь Мизгир.
– Итак, Рон, что случилось? – спросил он невпопад.
Проклятый криво улыбнулся и повторил доклад. Синие глаза при этом зло сверкали в свете магического огонька, летящего над ними.
– Чую, кого-то придется повесить на ближайшей осине, – мрачно заявил Тенебриш.
В его мыслях по-прежнему царила принцесса.
У ее страха был сладкий вкус, у тела – хмельной аромат. Да и сама недотрога – концентрированный пьянящий грех.
Кьярин, Рина… его Рина. Маленькая дурочка… Пугливая, наивная пока, светлая душой, верная своим людям, красивая до безумия. Приятная в общении, даже когда осмеливалась ему противостоять. Ей все еще невдомек, что она уже его.
Когда девушка сжималась и плакала, он несколько раз ловил себя на желании спрятать ее от всего мира. От матери и остальных. Даже от самого себя.
