Я падаю ему на грудь, приподнимаю бедра, чтобы он выскользнул из меня, а потом скатываюсь ему под бок. Мы медленно целуемся, ласково тремся носами. Я щурюсь от удовольствия.
- Нам надо одеться, - наконец произносит Леша. - Скоро мамка твоя придет, а мы тут в непотребном виде.
- Ты прав, - стону тихонько. Мне так не хочется вылезать из его объятий. В них уютно и тепло. Как же хочется прямо так и уснуть!
Но Леша правильно говорит, так что мы поднимаемся и начинаем одеваться.
- Леш, мне сказали, что ты спутался с рэкетирами, - решаюсь произнести то, что тревожит меня почти целый день.
- Кто сказал?
- Юлька. Ей кто-то ляпнул.
- Вот именно, что ляпнул. И ты поверила?
- Я никому, кроме тебя, не верю. Знаю, что ты скажешь правду. Скажешь ведь?
- Да уже говорю, Люб, - произносит он, садясь на кровать и натягивая носки. - Я работаю на стройке, а по ночам разгружаю вагоны. Хочу как можно скорее перевезти тебя в столицу. Может, учиться пойдешь. Профессию получишь и будешь на нормальной работе работать. Ходить на каблуках в офис, губы красить. А не вот это.
Он протягивает руки и, взяв мои, целует ладони, истыканные занозами и с первыми мозолями.
- Твое место где-нибудь в кабинете. Или в детском саду. Ты была бы классной воспеткой. Ты ж любишь детей.
- Люблю, - улыбаюсь, глядя в его светящиеся глаза.
- Значит, решено. Еще немного подзаработаю, чтобы снять нам комнату в общаге, например, и переедем в столицу.
Леша шире расставляет ноги, притягивает меня к себе за талию и упирается лицом мне в живот. Целует через ткань шорт, а потом выше - голую кожу. Я улыбаюсь, представляя себе, как изменится наша жизнь, когда мы переедем в столицу.
И она меняется. Только переехать я не успеваю.
Спустя две недели в субботу, когда мы с мамой занимаемся консервацией, ко мне приходит Юля. Я открываю дверь и впускаю подругу.
- Ты вовремя, поможешь с острым перцем. Не могу уже его чистить. Заходи.
- Люб, я на минутку, - отвечает она серьезно.
Я уже развернулась, чтобы идти на кухню, но поворачиваюсь к подруге лицом.
- Ты бледная, - замечаю только сейчас.
- Люб, Лешку твоего убили.
Как только она произносит это, в ушах начинается противный шум со свистом. Юля еще что-то говорит, но я ее не слышу. Она испуганно бросается ко мне, когда я начинаю оседать на пол. А дальше лишь чернота, я ничего не помню.
9. Глава 8
- Господи! - слышу голос мамы где-то далеко, как будто через тоннель. - Юля, что случилось? Люба!
Меня поднимают под руки и ведут в комнату. Усаживают на скрипучий диван. Подкладывают под спину подушки. Дают воды, брызгают ею в лицо. Я даже не щурюсь. Ни один мускул не дергается на лице. Я будто онемела.
- Теть Даш, Лешку Аверкиева убили, - говорит Юлька, и каждый произнесенный ею звук режет мой слух. Как будто она проводит ножом по металлу.
- Да иди ты, - выдыхает мама.
- Ага. Сейчас Тараса Морозова встретила. Хотел идти сюда, но я решила, что сама расскажу.
- А как убили? Кто? - спрашивает мама, и я перевожу на подругу мутный взгляд.
Слезы струятся по щекам, а внутри бьется истерика. Я медленно качаю головой. Не может быть. Тарас соврал. Не могли его убить. Мы же собирались переезжать в столицу. Я бы учиться пошла. Леша так хочет. Или хотел?.. Всхлипываю.
- Он с бандитами связался, - бросив на меня взгляд, говорит Юлька. - С Лиховскими. Знаете таких?
- Слышала что-то болтали на молокозаводе. И что? Это они его?
