— Тебя предал Владимир Петрович?
— Обстоятельства сложились не в мою пользу, он выбрал собственное благополучие, а все его теневые схемы на фирме повесили на меня.
— Но… разве так можно?
— Наверное.
Отец говорил это все таким будничным тоном, ни малейшего упрека или злости. Слишком добрый и понимающий, с таким характером нельзя вообще строить бизнес.
— А тот Жаров? Кто он?
Боюсь услышать ответ, уже знаю его. Я неглупая, поняла сама, кто такой мой первый мужчина, тот, кого я люблю, кому отдалась. Лиля что-то говорила, уводя меня с торжества, голова кружилась все больше, кровь шла носом. Мне совсем скоро девятнадцать, а нервы уже ни к черту.
— Лиля, получается, теперь в фирме отца другой руководитель и владелец?
— Нет больше фирмы, и не будет.
— Как — не будет? — сидела на скамейке, прижимала к носу кусок льда, замотанный в платок, который Лиля утащила из ведерка для шампанского.
— Так не будет. Жаров просто разорит ее, обанкротит или продаст, так папа сказал. Он как опустошитель, находит слабое место, копает, собирает информацию, а потом рвет на части. Ничего личного, только бизнес и деньги.
— Но…как же люди, сотрудники, ты ведь тоже работаешь в этой фирме?
— Регина, это игры взрослых мужчин, лучше не лезть туда, себе дороже.
— Поэтому твой папа и уехал?
— И так сказала лишнего, прощай, Регина.
— Постой, кто он вообще? Откуда взялся?
— Не знаю, уже и не важно. Но он очень опасный человек.
Лиля тогда ушла, а я еще долго сидела, слушая гул голосов, музыку, смех и веселье, которое происходило в день юбилея фирмы, которой осталось существовать совсем немного. Сотрудники праздновали начало конца, поднимали бокалы и говорили тосты о процветании, которого не будет.
Мой мир рушился так же.
Ничего больше не будет как прежде.
Я так привыкла к той боли, что пропитала всю меня за несколько дней, что мы с ней, наверное, стали подругами. Слез уже нет, как и сил встать и уехать домой.
Чувствую на себе взгляд. Знаю чей. Пальцы начинают дрожать, легкие наполняются горячим кислородом.
— Простынешь.
Голос бьет по нервам, я должна спросить. Задать один вопрос:
— Скажи почему?
Оборачиваюсь, Матвей в двух метрах от меня, руки в карманах брюк, расслаблен, в глазах блеск. Он немного пьян.
— Что «почему», царица? — Ему весело.
— Почему ты так со мной?
— Ты ведь сама этого хотела?
— Нет, я хотела другого.
— А получила, что заслужила. Ведь так всегда? Мы получаем то, что заслужили. Твои желания были изначально неправильные. Как, ты думала, отреагирует взрослый мужчина, когда рядом постоянно крутится девчонка, предлагая себя ему?
— Но… я не предлагала. Я… — Хотела сказать «любила», но вовремя остановилась.
Он говорит вроде обидные слова, топчет, унижает, закапывая меня еще глубже в могилу своей нелюбви.
— Тогда за что? Что я сделала плохого? Я ведь люблю тебя.
Сказала, а сама испугалась этих слов.
Слезы все-таки потекли по щекам. Кусаю губы, смотрю в красивые и такие холодные глаза мужчины, а в них нет ничего, что бы дало мне надежду на будущее.
Матвей смотрит долго, но продолжает молчать. Если он сейчас развернется и уйдет, я буду окончательно раздавлена.
— Это твои проблемы.
Он ушел.
Так просто.
Оставив меня одну, жалкую, зареванную, со своей ненужной ему любовью. Там есть другая девушка, которая тоже любит, она интереснее.
— Не плачь, милая, все будет хорошо.
Воспоминания вечера накрыли снова, как бы я их от себя ни гнала. Отец обнимает меня, гладит по голове.
