Прошел день, другой, за ними минул и третий, а вестей от своенравной и продуманной Лидочки так и не поступало. Наконец на четвертый день, едва Павел вышел с каждодневного совещания, на его мобильник пришел вызов от коварной, зловредной супруги; без задней мысли он включил вызов – она сразу заняла атакующую позицию.
– Послушай, дорогой, – слышался из сотового устройства голос, не предвещавший ничего мало-мальски хорошего, – я от тебя ухожу и в добровольном порядке предлагаю поделить наше имущество, ха-ха! – раздался в трубку зловещий смешочек, – а поскольку все записано на меня, соответственно, и делить нам, получается, нечего; таким образом, я предлагаю тебе быстренько съехать с моей квартиры и одновременно передать мне ключи от моей заграничной автомашины. Где ты будешь в дальнейшем жить? – здесь она взяла короткую паузу, недоброжелательно, с отвращением, фыркнула и потом высокомерно продолжила: – Это мне полностью безразлично! Я уже давно испытываю к тебе самую крайнюю неприязнь; скажу больше, я тебя вообще никогда не любила, а всегда, единственное, использовала, поэтому катись-ка ты, милый, колбаской, причем на все четыре сторонки!
От непредвиденного, неожиданного поворота, так или иначе, но все-таки случившегося в его жизни, разумеется, Павел опешил… он совершенно не знал, как стоит реагировать на услышанные слова, ведь мало того что он в полном объеме содержал беспардонную, развратную женщину, оплачивая все ее многочисленные счета, так еще и умудрился заработать в Москве комфортабельную квартиру, всю ее обставил по последнему писку моды, да еще пошел и на то, чтобы взять в кредит невероятно дорогую машину, отличавшуюся завидной, иностранной моделью; да, к свершившемуся повороту судьбы мужчина был полностью не готов и абсолютно не представлял, как случившееся событие стоит воспринимать – шуткой либо все же всерьез (ну, а если бы у него ко всему прочему вдруг появилась возможность взглянуть на себя в суровый жизненный момент как-нибудь сбоку, то он был бы очень удивлен, улицезрев, как, оказывается, развита его нижняя челюсть и как она сумела оттопыриться книзу).
Между тем супруга, все больше ехидствуя, нисколько не унималась:
– А еще всем ближайшим знакомым я рассказала, как ты нас с ребенком жестоко избил, едва-едва не до смерти – он подтвердит, можешь не сомневаться! Собственно, из-за твоей разнузданности мы и вынуждены были уйти, спасаясь от безжалостного отца, а в том числе и мужа-тирана; сам понимаешь, если выдвинутая мной версия дойдет до твоего руководства, то только предположи: что же в предсказуемых последствиях будет? Ха-ха! Как тебе необычный расклад и кому, как думаешь, в настоящем случае будет вера?
Участковый задыхался от справедливого гнева, но, единственное, что он мог сказать на самовлюбленный, нескончаемый монолог, так это:
– Ты вообще, что ли, «с дуба рухнула»? Ты чего, Лиданька, такое «несешь»? С какой интересно стати я должен оставлять тебе всё нажитое имущество, а сам оставаться голым? Ты белены, наверное, какой-то необъяснимой объелась? Или же признавайся, кто, собственно говоря, тебя на подлое предательство надоумил? Сама бы ты, уж точно, не догадалась…
Закончить он не успел, так как его резко «оборвала» коварнейшая супруга, оравшая разъяренным, а вместе с тем и победоносным тоном:
– Мне Погосову сейчас позвонить? – назвала вероломная женщина фамилию самого главного начальника полицейского отдела, где довелось служить провинциальному участковому (с ним, между прочим и в силу описанных ранее обстоятельств, она была отлично знакома и имела прямую телефонно-мобильную связь). – Либо ты мне в течении дня подгоняешь машину и затем до вечера освобождаешь квартиру, либо я свяжусь с твоим непосредственным руководством и расскажу ему о твоих «жутких подвигах» – поверь, синяки на теле найдутся!
