– Кроссворд? – профессор поднял отложенный в сторону Петром альбом.
– Развивает, – Петр постучал себя по голове, делая первый глоток.
– Совершенно правильно, – профессор стал читать вслух, – майское насекомое, из трех букв…
– Жук, – подсказал ветеран.
– Кстати…, – ученый отложил кроссворд, – жуки, это самый многочисленный отряд насекомых. А бабочки…находятся на втором после жуков месте…
– Пропустите, – Петр с лету попал ногами в тапки Михаила Антоновича.
Выкурив в тамбуре, подстреленную сигарету, он зашел в туалет, нарвал бумаги и вернулся в купе. Каждый лежал на своем месте с закрытыми глазами. Осторожно ступая, Петя лег, глянул на ученого, накрыл голову полотенцем и вздрогнул.
– Если Вас не затруднит, толкните меня пожалуйста в Оренбурге.
– Ладно, – не срывая маску ответил он ученому, – пихну.
– Большое спасибо Петр.
– Не за что, – поворачиваясь к доктору задом, буркнул тот.
Глава 11
Ради гнездышка грача…
Стук колес и ритмичные покачивания убаюкивают не хуже, чем руки любящих родителей. Прошло совсем не много времени, а в купе уже все спали. Михаил Антонович, как самый старый из присутствующих, с заложенным козявками носом, спал с открытым ртом. Из его горла, как из недр чревовещателя, исходил гортанный звук, в простонародье храп. Несколько раз, ветеран сделал глотательное движения, проглотив набившуюся слюну, пожевал язык, сделал огромный укус воздуха ртом и очутился на огромной поляне. Потрогав руками высокую траву, он поразился ее шелковистости. Рядом пролетела стрекоза, ее крылья вращались как лопасти вертолета. Она селе старику на нос, и уставилась в левый глаз.
– Кыш, – сказал Михаил Антонович.
Стрекоза спрыгнула на землю, побежала подминая собой былинки, давя пищащих жуков.
– Попрыгунья, – погрозил ей пальцем старик, и заложив руки за спиной, пошел к воткнутому в землю сачку.
Желтый, в мелкую дырочку, капюшон развевался как указатель ветра на аэродроме. Взявшись за него лапкой, Михаил Антонович, попытался выдернуть сачок из грунта. После неудачной попытки, ветеран взялся за него двумя руками и что есть сил, дернул за палку обнажив корни. Подивившись такому явлению, он услышал позади не ясный шум. Отряхивая землю с корневищ сачка, Михаил Антонович, оглянулся. Огромное сачковое поле, с ровными рядами, зеленых, оранжевых, голубых, красных и многих других сачков, словно флюгеры, простиралось до горизонта. Две одиноких фигуры, Петра и Василия, стояли не вдалеке, пытаясь выдернуть сачки. Обрадовавшись, что рядом оказались знакомые лица, ветеран не глядя под ноги пошел к товарищам.
– Смотри! – вдруг закричал, Петя, тыча пальцем за спину.
Обернувшись, Михаил Антонович, увидел чудесную бабочку. Порхая по синусоиде, она купалась в лучах солнца и восходящих потоках воздуха.
– Центурион, – маня ее как собачку свободной рукой, Михаил Антонович, стал приближаться к ней занося сачок.
Бабочка села на краешек растущего сачка, и уставилась своими глазенками в честное лицо ветерана.
– Хороша…хороша…, – старик затаил дыхание, и что есть силы опустил свое сачок.
В следующее мгновение, ветеран, как большевик с саблей в поисках головы басмача, носился по полю за бабочкой, пытаясь поймать.
– Манок нужен, – рядом с уставшим ветераном, очутилось лицо Петра.
– Я и свистеть то не могу, – ветеран вытащил челюсть, – зубы все дырявые.
– А может пусть летает, – рядом показался Вася.
– Бабочка должна быть в гербарии! – рявкнул на него Петр.
