Цепи Эймерика - страница 4

М-да, тяжелые времена тогда были. И все же лучше, чем то дерьмо, которое происходит сейчас.

– Да ты толстеешь прямо на глазах! – не удержался сержант, бросив взгляд на жирные складки у бывшего боевого товарища.

Меринос инстинктивно постарался втянуть живот и выпятить грудь, но потом расслабился и расхохотался.

– Еще бы тут не поправиться. – Он с ленцой облокотился на ствол автомата Галиль. – Охранять мальчишек – разве эта работа для меня?

Роберто вяло кивнул в сторону двора, где дети медленно пытались собраться в круг. Получалось у них не очень. Некоторые ползли на коленях, потому что слишком слабые ноги не выдерживали их веса, или опирались на тех, кому повезло больше. Время от времени кто-то падал в пыль, а потом долго вставал, с трудом поднимая свое раздутое тело.

– Скучная жизнь, – посетовал Меринос. – Семь лет назад все было иначе.

– Да, – согласился Да Коста. – Другие времена.

– Думаю, ты пришел за тем же, за чем обычно.

– Да, и у меня маловато времени. Доктор на месте?

– Он, наверное, уже пообедал, – Меринос указал на второй этаж клиники. – Скорее всего, оперирует.

– Интересно, сколько операций он делает в день?

– Не знаю, но очень много. Спрос большой. Не только тебе, гринго, нужен такой товар.

– Понимаю, – ответил Да Коста. И уходя, бросил через плечо: – Еще увидимся.

Шагая через залитый солнцем двор, он разглядывал детишек с уродливыми телами, бродившими туда-сюда, понурив головы. За этими беспорядочными перемещениями наблюдала местная медсестра, очевидно индианка.

В сторожке, обмахиваясь порножурналом, сидел вахтер в черной футболке с надписью на английском «МИР ЧЕРЕЗ ПРЕВОСХОДЯЩУЮ ОГНЕВУЮ СИЛУ», над которой красовался берет и два скрещенных кинжала.

– С возвращением, сержант, – поприветствовал он Да Косту, – доктор Мурелес оперирует.

– Мне достаточно и его ассистента.

– Есть доктор Эстрада. Поищите в палате для беременных.

Да Коста миновал пустынный коридор. Толкнул дверь, из-за которой слышались приглушенные отголоски оживленного спора, и вошел в палату. Каждый раз при виде подобного зрелища в горле у него вставал комок.

На смятых потных простынях лежали десять беременных женщин. С огромными животами – слишком большими даже для тех, кому пришло время рожать. Но больше всего пугали их широко раскрытые глаза, которые с удивлением смотрели в никуда или бегали, ни на чем не задерживаясь, как у перепуганных животных.

Некоторые то и дело кусали руки, от чего на коже оставались следы, как у детей, больных краснухой, – очевидно, без наркотиков у них началась ломка. Сержант даже узнал двух проституток, с которыми встречался несколько месяцев назад: они лежали, глядя в потолок или на свои гигантские животы. Все женщины молчали. В палате было полно мух.

Да Коста понял, что голоса доносятся из соседней комнаты. Направился к двери и, проходя мимо одной из проституток, на секунду остановился и поймал ее потухший опустошенный взгляд. Рукой отогнал муху, ползающую по веку. Но та, покружившись в воздухе, села на прежнее место. Он пожал плечами и пошел дальше.

Эстрада сидел в своем кабинете, а перед ним, что-то объясняя, яростно жестикулировал здоровенный мужик в майке. Рядом тихо плакала бедно одетая молодая женщина. Беременная, не меньше чем на шестом месяце. В дальнем углу кабинета четверо уродливых детей играли в догонялки вокруг маленького дивана.

– Не слушайте эту шлюху, – говорил верзила, показывая на женщину. – Она просто дрянь, и ей плевать, что мы скоро сдохнем с голоду. Я один кормлю всю свою семью, а теперь, когда появилась возможность подзаработать, она заявляет, что не будет в этом участвовать.