Она отвернулась. Совсем как та – Цветка – юная мавка из Ведьминой пустоши. И слёзы в глазах те же самые. Сияющие, как самоцветное ожерелье.
– Нора, – сказал он, и всё смешалось в его голове, – Нора…
Он зажмурился, прикоснулся к её руке. Тонкие, длинные, такие хрупкие пальцы…
То, что захотел он сказать ей сейчас, неизбежно, но – время ли? Да и как-то… Что ж так странно на сердце? Ох, Триглав, единый в трёх… Святополк закрыл глаза, вспомнил, как увидел он её тогда – в первый раз, вспомнил хоровод ведьм – словно снежинки перед замёрзшим стеклом. Приподнял веки – всё та же. Она! Разная – и одинаковая.
– Нора, – проговорил он, – ты пойдёшь за меня замуж?
Как это вырвалось?
– 7 —
Вышедший из покоев девушки витязь, некоторое время пребывал в замешательстве. Отчасти оттого, что так неуклюже сделал ей предложение (как-то не так он это представлял – думалось: всё будет более возвышенно), а отчасти – от безрезультатности происшедшего разговора. Очень хотелось вернуться и всё-таки выспросить о Ведьминой пустоши, выяснить всё до конца. Не очень ему нравилось, что это – такое важное – и недоговорено, недосказано. Но смысла в возвращении не виделось никакого. Раз сказала: «потом», то так и будет. А вызнавать да приставать – только хуже делать. Что ж, ладно!
И Святополк направился к Грегину – передать просьбу Четырёхрогого.
– 8 —
– Четырёхрогий? – Грегин переглянулся с Кар-Ждоном. – А какой он из себя?
– Да, честно сказать, мне все демоны на одно лицо, – признался Святополк, пытаясь восстановить в памяти облик нечистого. – Похож на человека… лицо такое красное, как обожженное, но ни шрамов… и вообще, никаких, так сказать, особых примет, родинок там…
– А лет, как думаешь, ему сколько? – задал вопрос Оранжевый магистр. – То есть, сколь ему было б, кабы он человеком был?
– Да бес его беса знает, – развёл руками молодой витязь. – Но, вроде, не молодой… Одно вот меня удивило: говорит больно правильно, учтиво так. Грамотный. Прям, как в университете учился…
Грегин бросил ещё один взгляд на брата.
– Джавинор? – негромко проговорил тот.
– Скорее всего, – кивнул Цветной магистр.
– Навряд ли, – вставил молодой князь. – Он сказал, что его имя не один смертный не выговорит, а тут-то, что выговаривать?
– Да это сейчас, когда он демон, его прозванье новое и в два присеста не произнесёшь, а Джавинор – имя прежнее – человеческое. Коль это он, конечно, – ответил на сомнения сына Ратибора Кар-Ждон.
– Но где ж он пропадал столько времени? – задумчиво промолвил Великий магистр. – Лет двадцать?
– Девятнадцать, – уточнил Кар-Ждон.
Всё-таки и для них – всезнаек – есть секреты, – подумалось Святополку, но волновало его сейчас другое.
– А что такое «пирауста»? – выпалил он, обрадовавшись, что словечко странное, наконец, и так кстати, вспомнилось.
Оранжевый магистр полувопросительно взглянул на князя.
– Пирауст, или пирауста, ежели она женского рода, – это саламандра. Дух огня. А почему ты спросил?
– Четырёхрогий сказал, что она меня ищет. Убить хочет, – произнёс Святополк, стараясь вымолвить это так, чтоб не показаться с одной стороны излишне обеспокоенным, а с другой – слишком уж беспечным.
– Это точно Джавинор, – вместо ответа сказал Грегин, как бы сделав вывод для самого себя.
Кар-Ждон, словно согласившись с братом, кивнул, а Святополк, для которого эта фраза прозвучала, как шинская грамота23, немедля переспросил:
