– И как же тебя зовут, сестра?
– Дубравка.
– Красиво, – поговорил молодой князь. —А я – Святополк… А скажи-ка, Дубравка, где мне найти ночлега? А то в лес соваться, на ночь глядя, как-то не хочется. Я, если надо, оплатить сразу могу, – добавил он.
– Никто тут с тебя денег не возьмёт, – сказала «сестра» – Мы людям за просто так помогаем.
Определённо, ромашкогоркинские обычаи начинали нравиться Святополку всё больше. А уж Дубравка… И сказать нечего – прелесть как хороша!
Внутри молодого князя здесь же кто-то сердито заворочался и заворчал: «Э, княже, а как же Меленора?» – «А я что? – ответил сам себе витязь, – Я – ничего. Ты ещё б про Мартинку вспомнил… Просто отметил, как факт: девушка красивая. И всё. А Меленора – совсем другое дело».
Утихомирив таким образом ехидную совесть, Святополк, не долго думая, напросился на ночёвку к Дубравке, предварительно выяснив, что жениха у неё пока нет (при этом в воображении тут же нарисовался образ свирепого и, почему-то, чернобрового детины с пудовыми кулаками), и что родители ничего против не скажут.
По пути к дому (князь всё порывался понести коромысло, да она не отдала), а так же за ужином – в светлой ухоженной комнатке – выяснилось немало разного и интересного. И главное то, что все жители хутора верят непререкаемо в скорое рождение сына Триединого, что Святополка чрезвычайно заинтересовало, ведь об этом упомянул Манфред на смертном одре. Но, увы, много от местных выведать не удалось. Они и сами почти ничего не знали. Приходили, мол, волхвы, рассказывали, что, дескать, «скоро уже – может, через год – появится Сын Божий – Спаситель. Сперва, правда, Змеиная Звезда, а может, Лягушачья… чудодеи её по-разному нарекали, пролетит туда да обратно – вокруг солнышка обернётся и сгинет на почти навсегда. А после уж наша на небе явится – Звезда Ясная. А случится чудесное рождение Сына в жаркой и далёкой Палесте, где Чёрный континент с Северным (ну, то есть, с нашим) смыкается. И поэтому все мы – человеки – должны друг другу помогать и мзду за это не брать. А когда Это произойдёт – люди станут между собой, как родные, и наступит повсесветное благоденствие да сплошное счастье. Потому и именовать каждого следует, вплоть до вовсе незнакомых, «брат» и «сестра».
Слушал князь и только переносицу тёр. Что-то брали большие сомнения, что этак примутся делать по всей земле. Хорошо бы оно, спору нет, да вряд ли. Это ж сколько людей надо переделать?! А ещё и колдуны есть! С ними-то как? И поэтому, уплетая за обе щёки вареники с творогом, пирожки с грибами, печёного с яблоками гуся, и ещё многое-многое другое, запивая всё это пиршество молоком, он кивал, соглашаясь с тем, что помогать друг дружке, да притом бесплатно, это, конечно, превыше всяких похвал, но… Но далее осекался, потому что возражать гостеприимным хозяевам совершенно не хотелось. Да и переубедить местных он не надеялся, а потому решил в диспуты философские и, естественно, зряшные, не вступать.
– 5 —
– А это – брат Тангатар, познакомься, – сказала Дубравка.
Святополк оторвал взгляд от стола, на котором громоздились расставленные щедрой рукой хозяев разносолы, число которых, несмотря на его, поистине титанические усилия, никак не убавлялось. И глянул на незнакомца.
Да чуть не поперхнулся. Это ж надо! Кабы не сам приложил руку к тому, чтобы изничтожить Бухнадара, то, верно, подумал бы, что это он – мокинзарец.
