Понаблюдав за поединком, что близился к исходу, всадник покачал головой, а потом словно нехотя, лениво дотронулся до своего хрустального амулета и что-то глухо, сквозь шлем, проворчал. Тот час сознание Святополка затуманилось, сердце его остановилось. Он умер мгновенно, так и не настигнув тех – последних шестерых.
Они же, видя, что Святополк мёртв, осадили лошадей и, ещё не придя с себя от страха, теперь с не меньшим ужасом взирали на красно-чёрного всадника. А тот, совсем не торопясь, спустился с холма и подъехал к тем, кто уцелел после страшной и такой нелепой битвы с сыном Ратибора.
– Э валэ ца матар цанэ канн? Ка лавэр у? Ба абир, на батэр. Шилум би сарац. Батэс аминахар. На кирут матарет. Жимас33! – со злостью проговорил он и, вонзив шпоры своему жеребцу в бок, ускакал.
Ещё несколько минут упавшие ниц ратники не осмеливались подняться из клубов медленно оседающей пыли. Наконец тот из них, что так недавно гордо восседал на коне, командуя отрядом, приподнялся, отряхнул кое-как одежду и невесело пробормотал:
– Лупас, каши канатур, Бухнадар-эка34.
Но силуэт чёрного всадника уже растаял вдали.
– 4 —
Князь огляделся. Он находился в тёмной долине. Впереди – на холме, поросшем мхом и осокой, кренилась ветхая деревянная хижина с заколоченными окнами и дырявой крышей. Чёрная покосившаяся дверь скрипела на ржавых петлях при каждом порыве ветра, который свободно разгуливал, сметая листья, сухую траву и всё, что не могло противиться его воле.
Немного уняв волнение, воин ступил к подножию холма. С каждым шагом порывы ветра становились всё сильнее и яростнее, и вскоре настоящий ураган бушевал по округе. Казалось, ветер противится желанию человека. Но путник не обращал на это внимания. Он решительно приблизился к не прекращающей скрипеть двери и, с силой толкнув её, прошёл внутрь.
Когда глаза немного обвыклись с темнотой, витязь увидел, что находится в просторной, высокой, почти пустой комнате. Пара колченогих стульев прислонившихся к стенам – вот и вся обстановка. Ни сундука, ни лавки. Зато на одной из стен – старинная, тронутая тленом парсуна с несущимся на всех парусах кораблём. Яркая картинка, точно живая. И стоило лишь взглянуть – всё тут же вскипело: вспенилось море, заскрипели мачты. И будто б вырос, надвинулся парусник на безрассудного, потревожившего его покой.
Витязь, не ожидая подобного, отпрянул. А трёхмачтовик продолжал стремиться вперёд – вскоре стали видны даже детали оснастки.
И здесь на палубе появилась молодая красивая женщина с длинными распущенными волосами и лицом, искажённым гримасой гнева. В ярости обернулась она к пришельцу. Колдунья (а в её принадлежности к злому чародейству воин нисколько не усомнился), взмахнула мечом, намереваясь обрушить его на голову витязя, но здесь другой меч, направленный незримой рукой, возник из пустоты и отразил удар. И видение исчезло, будто б ветер задул свечу или волна лизнула песок.
Но здесь же вспыхнуло видение другое. Целое семейство демонов, визжа и кривляясь, спрыгнув с потолка, устроило в комнате хоровод, поминутно хватая молодого витязя за руки – приглашая войти к ним в коло. Воин хмурился, сторонился нечистых. И тогда, видя, что ничего у них не выходит, трое демонов выбежали за дверь и тут же явились снова, толкая впереди себя гроб, который установили посреди комнаты. А рядом неожиданно выплыл из тьмы человек – высокий худой старик – стоящий на коленях со связанными сзади руками. «Если хочешь, витязь, мы пощадим его, – пропищали злые духи, – а взамен ты с нами спляшешь».
