– СЕРГЕЙ! – услышала я вдруг истошный крик.
Хотела обернуться, но дядя не позволил.
– Не шевелись... Птицы вот-вот улетят!
Вместе с этим сзади послышался какой-то громкий щелчок.
– НЕ-ЕТ! – мамин крик становился ближе, послышался стук шагов на мосту.
– Мама?..
– Я не позволю! Не позволю!..
По затылку побежали мурашки. Я боялась повернуть голову, поэтому испугалась, когда меня с силой толкнуло в сторону. Больно упав на песок, я неуклюже повернулась и замерла, увидев чудовищную картину.
Мама стояла на коленях перед дядей и, хватаясь за пистолет, который откуда-то появился в его руке, приставила дуло к своему лбу.
– Меня… Меня убей! – прокричала она сквозь плач. – Ее не тронь… Побойся Бога!
Захлебываясь слезами, я хотела встать, подбежать к ней, но не могла пошевелиться, будто меня парализовало. Кричала изо всех сил «мама», но мой голос не было слышно.
Потом все начало отдаляться. И как бы я не тянула руки, не получалось до нее дотянуться…
…
Еще не открыв глаза, я вцепилась в простыни, желая прижаться к мужскому телу. Как будто оказалась в бушующем потоке и искала помощь, опору, которая бы успокоили ужас творившийся внутри.
Мой собственный голос окончательно меня разбудил. Крик или громкий стон… Я резко распахнула глаза. Тело, покрытое липким холодным потом, билось в дрожи, сердце колотилось за ребрами с бешеной скоростью, а пальцы не желали разжиматься. Я могла поклясться, что вцепилась в руку, которая вытянула меня из кошмара! Но в постели я лежала одна…
Растерянно оглядев комнату, пустота в которой была практически осязаемой, я села у изголовья кровати и притянула колени к груди. Часы показывали начало двенадцатого. Значит, он давно ушел… С этим осознанием я неожиданно для себя ощутила досаду. Возможно, потому что сейчас так не хотела оставаться в одиночестве! Тяжелый осадок после сна усиливался и причиняющие боль картины упрямо стояли перед глазами. Такое подробное воспоминание, что мороз шел по коже.
Взгляд ушел в пространство. Годы затерли многое в памяти о кошмаре, пережитом в детстве, но сегодня подсознание внезапно вытащило его наружу. Заставило меня вновь пережить то, что я с таким трудом преодолела. Хотя как можно преодолеть тот факт, что отец хотел меня убить? Прямо на том берегу озера собирался хладнокровно избавиться, и только бог знает, как мама смогла его уговорить передумать.
Я убедила себя, что ничего этого не было. Мы с ней ни разу не обсуждали тот страшный день, а любые попытки начать, она пресекала. Так оказалось проще и безопаснее для психики. Ведь нам нужно было общаться с отцом, который позволил мне жить на своих условиях, а главное в достатке. Вот только все детство я почти каждый день видела во снах, как мама приставляет дуло пистолета к своему лбу. Так же как вчера Влас приставил оружие к своей голове... Возможно, именно это оживило детскую травму.
Прерывисто вздохнув, я потерла глаза, на которых выступили слезы, и решительно поднялась с постели. Хотелось освежиться в душе, хоть немного прийти в себя. От мыслей связанных с мамой сердце беспощадно сдавила тоска. Наш единственный разговор случился так давно, но как бы я не убегала, старалась не думать, все равно так же остро чувствовала боль. Мы ведь были одни друг у друга. В целом мире – ближе никого! Только я всегда относилась к этому с трепетом, а мама – со смирением.
Вот откуда привычка избегать боли в наших отношениях. Слишком много раз она обижала меня без сожаления. Как будто винила за жизнь, которую получила со мной. Приняв решение родить от бандита в восемнадцать лет, еще и в тайне, мама не ожидала, что останется одна. Что материнство загонит ее в рамки, которые окажутся ей не по силам. Вместо ожидаемого счастья, я стала ношей. А когда отец узнал обо мне, последняя надежда обратилась в прах…
