– Не говори ерунды, кому я нужен, – поморщился Богданов и уселся за руль.
В отделе их встречал озадаченный Шумелов. На Богданова он смотрел с подозрением и даже опаской.
– Мне нужно начинать беспокоиться?
– У тебя должность такая, что беспокоиться нужно всегда.
– Шарика убили, – поведал майор. – Вор в законе, твой старый приятель.
– Надо же, – Богданов даже не стал делать вид, что удивлен. – Подробности есть?
– Только то, что в сводке. Тело обнаружили в его квартире, вчера, в 18.20. Из квартиры ничего не пропало на первый взгляд, разве что деньги, потому что денег там не нашли. Причина смерти – асфиксия. Также многочисленные повреждения… Пытали, в общем, старика. А учитывая, что убили еще и твоего друга Кузьму…
– Я просто не знаю, как дальше жить, – согласился Богданов.
– …Учитывая, что убили и Кузьму, мне интересно, что за херотень происходит? Есть мысли?
Мысли были, и Богданов в двух словах обрисовал ситуацию. Все то, что они с Гущиным обсуждали вчера.
– Мда… В общем, так, Богданов. Раз тебе теперь еще и мокруху пытаются пришить…
– Пришьют, если киллера найдут, которого я нанял. А если они его найдут, я очень удивлюсь.
– Потому что ты и его убил? – проворчал Шумелов. Перехватив недовольный взгляд опера, отмахнулся: – Короче. Учитывая, что под тебя теперь и главк, и комитет копают, сидеть тебе нужно тише воды, ниже травы. Или наоборот, ниже воды, тише травы – как правильно?
– Я понял мысль, это главное.
– Да. Хорошо. Так что сиди, никуда не рыпайся и просто лови себе спокойно карманников.
– Зачем? – угрюмо хмыкнул Богданов. – За день уже двоих щипачей порешили. Недельку подождать – и их, может, всех перебьют. Тогда мы останемся без работы, а московское метро станет самым безопасным местом на Земле.
– А потом мы отменим деньги, и настанет коммунизм, – фыркнул майор. – Знаем, проходили… Ладно, свободен. Только чтобы о каждом шаге мне докладывал, понял? Я не люблю сюрпризы.
– Не вопрос. Докладываю: сейчас я иду в оружейку и беру табельный ствол.
Шумелов помрачнел.
– И снова спрошу: мне нужно начинать беспокоиться?
Ни в какой традиционный рейд по станциям и веткам метро, отмеченным на их карте красным как зоны особой активности карманников, они не поехали. Вместо этого Богданов засел за бумаги. Он рылся в своих ящиках, доставая и перелистывая старые блокноты. Гущин старался не мешать. Через пару часов Богданов обрадованно воскликнул:
– Нашел!
– Что?
– Поехали.
Уже в машине Богданов решил снизойти до объяснений:
– Итак, что мы знаем. Карманник, которого мы пока называем кодовым словом Кадык, спер что-то у прыгуна. Спер что-то важное. Прыгун не хотел попадаться ментам, которые им заинтересовались в метро, и сиганул под поезд. Серега вышел на адрес, по которому звонил прыгун перед смертью. Тот, кто был на адресе, подорвал мощную бомбу, чтобы тоже не сдаваться ментам живым. Правильно я говорю?
– Кто же они такие? – гадал Гущин, разговаривая, скорее, сам с собой. – Сектанты какие-нибудь? Диверсанты? Шпионы?
– Сообщники прыгуна теперь ищут то, что спер у прыгуна Кадык. Но они не знают, что это был именно Кадык. Поэтому они пошли по самому простому пути. Навели справки и узнали, кто в Москве наверняка знает если и не всех, то многих карманников.
– Шарик!
– Угу. Шарик всю жизнь чистил карманы и заводил знакомства, за это и пострадал. Они резали ему пальцы до тех пор, пока он не назвал все имена. Имена щипачей, которые работают в нашей части метрополитена.
