Любая другая отшатнулась бы от этого взгляда. Отшатнулась, осенила себя крестным знамением и сбежала, но Милочка проявила удивительную стойкость и удивительную дерзость, выпустив струйку дыма прямо Харону в лицо.
– Утверждаюсь в этом с каждой секундой все сильнее, – сказала она, а потом добавила: – Я видела вашу Персефону.
– Что? – Вот теперь голос Харона изменился, вот теперь в нем появилась едва ли не паника, а Мирон подумал, что слишком много потрясений выпало на его долю этой ночью. Сначала Джейн, теперь вот Милочка.
– Говорю, видела вашу Персефону. Хоронили у вас одного нашего сотрудника, пришлось, так сказать, присутствовать. Занимательная у вас контора.
– Контора?
– Ну, заведение. Это уж как вам будет удобно. – Милочка легкомысленно взмахнула рукой с зажатой в ней сигаретой. – Все равно занимательная.
– И чем, позвольте вас спросить? – Харон повернул к Милочке голову, профиль у него был по-птичьи хищный.
– Стильное оно у вас, – сказала Милочка.
– Что?
– Заведение. Чувствуется, что у хозяина есть вкус, что весьма удивительно для здешних мест. Я, знаете ли, не поленилась, прошлась по залам.
– Посторонним ходить по залам запрещено, – сказал Харон строго.
– Ну, запрещающих табличек я не увидела, поэтому прошлась. – Милочка пожала плечами. – Знаете, какой зал мне понравился больше всего?
– Не знаю. – Харон мрачнел на глазах, хотя, кажется, куда уж больше.
– С масками. Это ж вы их делали? Я не ошиблась?
– В зал с масками заходить запрещено.
– Да, вы уже сказали. Но раз уж так вышло, что я зашла, то позвольте мне выразить свое восхищение. Гениально, я вам скажу. Кстати, я Людмила Васильевна. Для друзей – просто Мила. А вы? – Она вопросительно выгнула бровь.
– Харон.
– А для друзей?
– А друзей у меня нет. – Харон отвернулся от Милочки, положил подбородок на скрещенные поверх набалдашника трости руки.
Мирону от этих слов стало обидно. Он-то считал Харона своим другом. Каким-никаким. Несмотря на значительную разницу в возрасте. А тут такое откровение.
– Да выходите вы уже из засады, Мирон Сергеевич! – сказала Милочка, не оборачиваясь.
– Как узнали, Людмила Васильевна? – Мирон шагнул на освещенный фонарем пятачок.
– По парфюму, дружочек. У вас одного в нашей богадельне приличный парфюм.
– Я старался. – Мирон хотел было сесть на скамейку, но прикинув размер посадочного места, передумал, не стал нарушать личное пространство Харона.
– Ну как она? – спросили одновременно Милочка и Харон. Спросили и глянули друг на друга: Милочка восхищенно, а Харон уныло.
– Операция прошла успешно, гематому дренировали. Барышню, отправили на четвертый этаж под наблюдение.
– Но прогноз все равно хреновый. – Милочка загасила сигарету, прицелилась и запулила ее в стоящую поблизости урну. – Не жилец – ваша барышня, Мирон Сергеевич.
– Жилец, – сказал Харон каким-то обреченным тоном.
– Откуда вам знать, Харон? Интуиция? – Милочка посмотрела на него с любопытством.
– Можно и так сказать. – На Милочку он по-прежнему не смотрел, о чем-то сосредоточенно думал.
– А Персефона ваша чудо как хороша! – В присутствии Харона строптивая Милочка проявляла просто удивительную покладистость.
– Дальше что? – спросил Харон, не обращая внимания на Милочку и обращаясь только к Мирону.
– Ждем полицию, дашь показания, расскажешь, где ты ее подобрал.
– А где вы ее подобрали, Харон? – Милочка закурила следующую сигарету.
– В лесу, – ответил тот уныло.
