– Милая, пообещай, что этот разговор останется между нами и ты никому и никогда не расскажешь о том, кто ты.
– Конечно, папочка.
– И еще кое-что… – от волнения он кусал свои губы, которые тут же начали кровоточить. – Я снова тебя покину на несколько лье, как и в прошлый раз. Теперь такое будет частенько происходить. Пообещай, что не выйдешь из дома, если не будешь уверена, что пришел либо я, либо Дьярви?
Его взгляд был очень серьезен. Амалия понимала, что Пирит все делает для того, чтобы ее защитить. Она кивнула.
– Обещаю.
Каждый из нас хоть раз в своей жизни что-то терял. Кто-то спустя долгое время терял терпение. Кто-то терял веру в чувства и любовь. Кто-то терял надежду на то, что однажды его жизнь наладится.
Кто-то терял лучшего друга, брата, самого себя… Но потери – это то, что никогда не бывает случайным. Это просто часть нашей жизни. Однако самое приятное, что есть в потерянных вещах – это то, что они рано или поздно вернутся к нам.
Не в том виде, не в то время, которое нам хотелось бы, но мы найдем их…
НАСТОЯЩЕЕ.
Континент Диссарпил. Под куполом.
Цикл 9777 от Прихода Первых, лье 136.
Май стоял у окна, внимательно рассматривая стекло, украшенное ледяными узорами. Когда-то давно Амалия нарисовала их, как будто до сих пор находилась в снежных горах Фроузвиля. Но даже эти морозные цветы не могли скрыть трещины на стекле, расходящиеся аккуратной паутиной. Май смотрел вдаль, но не видел происходящего.
Отец мертв.
Амалия чуть не утонула.
Обсидиан снова хотел стереть ему память, но…
«Видимо, вчера что-то пошло не так или он ослабел из-за этих странных черных вен по телу… Это проклятие? И откуда у него вообще взялась сила? Я помню, что в детстве магии у него не было совсем… И что это было за существо, говорящее из зеркала? Что общего у него и Обсидиана? Откуда оно знает Амалию?»
Но больше всего Мая волновал голос в его голове. Огненный цветок стал являться к нему не только во снах. Его голос, похожий на шипение змеи, заставлял содрогаться все его существо. Он говорил, говорил и говорил. Словно то, что произошло вчера, разорвало его стискивающий кокон, и цветок вырвался наружу. А вместе с ним и безумие, дремлющее в крови его предков. И вот снова, глядя на отражение в оконном стекле, Май слышал его шипение:
«Ты должен найти всех остальных потомков. Времени еще много, но поторопись, дитя драконов! У завесы миров нет больше стража, и она вот-вот покроется трещинами… Ночь уже поглотила один мир, поглотит и этот… И многие другие…»
– Май? Я… Давно мы тут? – раздался голос Амалии, который выдернул его из видения. Девушка широко распахнула глаза, и Маю показалось, что она сейчас вот-вот расплачется.
Облизнув губы, Амалия сказала дрожащим голосом:
– Я думала: ты погиб…
«…Совсем скоро три времени сойдутся воедино… Прошлое, настоящее и будущее… Я скучаю по ним, по своим братьям и сестрам. Знаешь, как нам всем было здорово? Пока мир был цел, и его не сразила Ночь… Ты готов, потомок Сирьяна? Готов ли ты увидеть ветер, полный гроз и бури? Почувствовать землю, живительную и свободную? И воду, затерявшуюся среди чужих? Они ждут тебя… Пробуди же их, потомок Драконов…»
– Заткнись… – тихо прошипел Май, тряхнув головой.
– Это ты мне? – опешила Амалия.
– Наверное, я выглядел очень плохо? – Огневик попытался придать своему лицу самый непринужденный вид. Он с натянутой улыбкой обернулся, посмотрев на Амалию, закутавшуюся в одеяло.
