Чаепитие с попугаем - страница 21

» и служившего дворником до Юзика на протяжении долгих лет. Молдые почистились, оправились после утомительных матримониальных процедур, слегка передохнули у Игната и, собравшись с силами, предстали перед ожидавшими их гостями. Гэнюсь, перепоясанный через правое плечо и грудь широкой зелёной лентой с орнаментом, и ассистенты с дрýжками рассыпали веером конфеты, горстями доставаемые из холщового мешка. Дети подпрыгивали, ловили летящие струи фонтана конфет и пряников, поднимали с земли упавшие, визжали и кричали в полном восторге. Ассистенты и Сват общались со взрослыми представителями дворового сообщества, дрýжки проследовали в квартиру Игната, приглашённые наблюдали за происходящим, покуривая, присев на скамейки, и стоя у юзиковой двери.

Тем временем заканчивались последние приготовления, сватьи и добровольцы из числа гостей доносили последние блюда и предметы сервировки праздничного стола, собранного из длинных толстых досок, закреплённых на ряд козел и накрытых скатертями. Вдоль трёхоконной стены стояли скамейки из табуреток переложенных такими же досками. Такие же скамейки с другой стороны были пока сдвинуты к стене, чтобы пропустить гостей, заполнявших внутренний ряд, и новобрачных. На правом торце выделялись два резных стула с высокими спинками для молодой брачной пары.

Наконец, в предвечернем июльском зное басисто прозвенел колокол вильнюсского Кафедрального собора. Часы на башне пробили пять часов пополудни, и новобрачные, не заставив себя долго ждать, под аплодисменты званных гостей и болельщиков прошли в свадебные апартаменты. Среди болельщиков, которые наблюдали со двора сквозь отворённые двери, был и я. Молодая пара церемонно пригласила собравшихся к столу, и когда гости расселись, Сват сказал вступительные слова, которые, как и первый после наполненных стаканов и стопок провозглашённый им тост, потонули среди застольного гомона. Дзеньдобрист74 поближе придвинул пюпитр, поместил на него свою кантычку75, крякнул, опрокинув стопку, предложенную одним из гостей, растянул меха, и понеслась… Мужчинка в наглухо застёгнутой коричневой рубахе, протянувший баянисту стопку, вместе с супругой походившие на двух воробушков, тряхнул чубом, запел, и постепенно его нестройное пение, подхваченное другими, заполнило этот счастливый, надо было надеяться, незабываемый свадебный фест76. «Независимые» наблюдатели разбредались. Ушёл и я.

В соседнем дворе, который насквозь простреливался взглядом и куда вёл широкий проход прямо из нашего двора, жили мои одноклассники, только вернувшиеся из пионерского лагеря, находившегося в Тракай77 на озёрах, и я хотел порасспрашивать их. В понедельник туда отправляли меня: на последнюю смену и в последний раз. Мне было четырнадцать, мой пионерский возраст заканчивался… Когда, наслушавшись лагерных историй, я расстался со школьными товарищами, то издали увидел движение: в нашем дворе велись хороводы и пляски, долетали разливистые звуки баяна.

А свадьба… свадьба пела и плясала у дверей и окон Юзиковой квартиры, в которой свадьба пела, ела и пила. Плясали не только участники свадебного пиршества, но и соседи, и дети, и покинувшие свои лавочки старушки, которые в то время были по годам гораздо моложе теперешних. Плясал и Юзик с молодой женой и с другими женщинами и, прервав танец, остановился рядом со мной и закурил. Я воспользовался моментом, поздравил его, вручил большую оранжевую астру, украдкой сорванную с клумбы соседнего двора. Мне доводилось с ним общаться: он приветливо улыбался, эта улыбка по-человечески притягивала, и у нас возникали короткие доброжелательные обмены несколькими фразами. Подошла Гэлька, Юзик протянул ей мою астру, показав на меня, и они оба неожиданно пригласили меня к столу.