Высокообразованный Яков Брюс, возможно, менее подготовленный на первых порах к дипломатической работе, впоследствии показал себя вполне достойным дипломатом.
И если коньком Остермана были изворотливость и интриги, то Брюс проявлял завидную твердость в отстаивании интересов России, которая, несмотря на его нерусское происхождение, была его родиной.
В конце декабря 1718 года, во время осады норвежской крепости Фридрихсгаль Карл XII был убит. Так бесславно закончилась жизнь этого воинственного короля, который всю свою жизнь провел в походах, мечтая о славе Александра Македонского, а закончил ее, потеряв большую часть территории своего государства. Он выиграл много сражений, но проиграл еще большее и самое главное.
Смерть короля осложнила судьбу конгресса. На шведский престол вступила сестра Карла – Ульрика Элеонора.
Сторонники продолжения войны вновь возобладали в Стокгольме. В декабре 1718 года Гёрц был арестован, а впоследствии и казнен. Остерман уехал в Петербург докладывать царю о ходе конгресса, вместе с ним, прихватив часть документов, бежал секретарь Гёрца Стэмбл. Брюс остался на островах. В его задачу входило дождаться приезда Лилиенштета, нового представителя Швеции, побуждая тем временем Гилленборга к вступлению в переговоры без него. Так продолжалось до марта 1719 года. В апреле вернулся Остерман, позднее появился Лилиенштет. Переговоры продолжи- лись, но вновь безрезультатно. Русские уполномоченные писали Петру, что для получения скорейшего, выгодного мира необходимо предпринять какое-нибудь «сильное действо».
Для получения дальнейших инструкций Брюс и прибывший на конгресс Ягужинский в июле встретились с Петром. 28 сентября 1719 г. Аландский конгресс окончился безо всякого результата. Стороны разъехались, признав достижение соглашения невозможным.
Второй раунд переговоров
Яков Вилимович еще при назначении миссии был очень удивлен и даже озадачен, что именно его царь назначил главным переговорщиком со шведами. Он прекрасно понимал огромную ответственность и геополитическую глубину предстоящих обсуждений, от которых зависело очень многое – вплоть до дальнейшего развития европейской цивилизации.
Он помнил, что разговор не был продолжительным и в памяти остался лишь необычно сверкнувший блеском взгляд царя.
Он всегда считал Петра прозорливым, нутром чувствовал его мудрость и потому помнил его этот характерный яркий пронизывающий взгляд, обнажающий всплеск яркой решимости и восточного коварства.
Перед отъездом на новый раунд переговоров Петр пригласил обоих делегатов для последних инструкций. Встреча была проникнута уверенным спокойствием, и все же Брюс украдкой уловил все тот же неожиданный царский прищур. – Господа, я очень рад, что переговоры идут… хотя и медленно, но в должном ключе… Надо немного поджать иноземцев.
Брюс всегда открытый к согласию возразил:
– Вы правы, государь… Мы должны действовать твердо, как на войне…
– Смею добавить, Яков Данилович… Только спокойствие… нам поможет, – добавил Остерман.
– Что скажешь, Яков Данилович? – Петр внимательно по- смотрел на сподвижника. – Остерман прав… Смекалка и хитрость всегда необходимы и на войне… также как и трезвый, спокойный ум…
– И непременное доверие друг к другу, – добавил Брюс. – Потому и я призываю… к деловитому спокойствию…
– Европа нужна нам на небольшое время, – вставил Остерман.
Петр улыбнулся: – Пригодиться она… еще надолго… Слишком многому надо и поучиться… Я вижу, что вы готовы к нашему серьезному делу, – он посмотрел на обоих. – Мыслите верно и уверенно, как я погляжу… Да наши грехи останутся с нами… помолимся и нам простят! – засмеялся Петр, глядя на Брюса. – А Россия должна быть сильной и богатой…
