«Бывает», – кивнула бабушка, но сама, естественно, нисколько не поверила сбивчивым Данькиным объяснениям. Хотя чего только не случается на свете…
А тут еще с некоторых пор Данька стал ощущать на себе чье‑то постороннее назойливое внимание.
Сначала он пытался отмахнуться, списывая все на нервы, расшалившиеся после полета в прошлое.
Затем поделился сомнениями с волчком и был страшно удивлен, когда Упуат с самым равнодушным видом подтвердил факт слежки.
«И кто это только может быть?» – заволновался парень.
«А я почем знаю? – зевнул Путеводитель. – Главное, что это не наши. И не акху. На остальных плевать с высокой вышки».
Надо сказать, что беглый нетеру весьма и весьма опасался преследований со стороны своих злопамятных сородичей. Хоть и прошло пять тысяч лет, но кто знает, насколько далеко простирается мстительность поверженных властителей Земли. Вдруг приказ о поимке предателя не имеет срока давности?
Потому и таился волчок, не показывая и даже не пытаясь использовать свои истинные биологические ресурсы. Какие там перемещения в пространстве?! Не приведи Великий Дуат, засекут те. Или другие. Всем активным действиям Упуат предпочел глубокое погружение в бездны информационного пространства землян (надо же наверстать упущенное за пятьдесят веков) и тихий алкоголизм.
«Что же делать?» – не унимался Данька.
«Наплюй! – философски рассудил Путеводитель, не отрываясь от монитора. – Авось само рассосется».
Словно в воду глядел. Слежка как будто прекратилась.
Так незаметно прошел месяц. И вдруг.
Как‑то, придя утром в читальный зал для аспирантов отделения экзоориенталистики и, как обычно, заказав кипу папирусов для обработки, Даня был вызван в кабинет к Еременко.
«Срочно!» – сделала большие глаза шефова секретарша Леночка.
«Не знаешь, зачем вызывает?» – заговорщицки подмигнул ей парень.
Леночка наморщила очаровательный носик и, пожав плечами, потянула на себя дверную ручку.
«Можно?» – сунулся в полуоткрытую дверь Горовой.
«Чего топчешься?! – рявкнули из глубины комнаты, – Заходи, и не делай сквозняка!»
Боязнь сквозняков была своеобразным пунктиком почтенного академика. Попадая в любой, даже самый высокий, кабинет, Еременко первым делом проверял, надежно ли закрыты все форточки, плотно ли захлопнуты двери и выключены ли кондиционеры. Любому другому такое мелкохулиганистое поведение вряд ли сошло бы с рук. Но великий археолог был фигурой, и все списывалось на экстравагантность, столь свойственную творческим натурам.
«Читай!» – коротко сказал ученый, когда Данила примостился на краешке стула.
Нервным жестом Еременко оттолкнул от себя лежащую на его столе тонкую пластиковую папку, и та испуганной птицей метнулась прямо в руки юноше. Даня еле успел перехватить ее в полете. Развернул и погрузился в чтение.
«Ну как?» – поторапливал его академик, наблюдая, как по мере знакомства с материалами брови Горового лезут все выше и выше.
«Не может быть! – еле выдавил из себя парень. – Неужели он нашелся?!»
«Вот именно!»
Еременко вскочил с кресла и забегал по кабинету. Точнее, стал плавно перекатываться, так как бегать в силу своей излишне тучной комплекции прекратил еще лет пятнадцать назад.
«Нашелся! – передразнил аспиранта научный руководитель. – Правильнее будет сказать: явил себя миру! Ибо именно это и произошло. Двести пятьдесят лет поисков, и все без толку. А тут!»
Он вырвал папку из Данькиных рук и, найдя нужный абзац, принялся с выражением читать:
