Час исповеди. Почти документальные истории - страница 18

Так ли думал я в день 19 октября 1972 года? Не знаю. Скорее, это сегодняшний анализ тогдашнего состояния. Естественно, я не помню деталей. Но зато хорошо помню состояние. Если счастье – состояние, то в том состоянии, том настроении от счастья было очень мало. И многого, наоборот, не хватало. Не в последней мере – тепла. Впрочем, если я ищу его всю жизнь, то мне не хватало себя. Самого себя…

Деталей того утра я, естественно, не помню. Оно точно было таким же, как еще сто. Об одной непременной детали я сказал: это занавески в подсолнухах, вызывающие укол боли. Кроме того, я совершенно определенно прыгал по кухне в трусах, совершенно определенно орал приемник, изливая на меня вдохновляющий поток слов о подготовке к празднованию очередной годовщины Октябрьской революции, о трудовых успехах на многочисленных стройках пятилетки. Они влетали в одно ухо и тут же вылетали из другого. Как и обвинения американских агрессоров в новых злодеяниях во Вьетнаме. Результаты вчерашних футбольных и хоккейных матчей и сводку погоды я старался расслышать сквозь жужжание электробритвы. Но, в общем, было не до хоккея. Одновременно я насыпал в стакан растворимый кофе и сахарный песок, ставил чуть-чуть воды в кружке на газ, умывался, выключал газ, размешивал кофе, причесывался, закрывал вентиль редуктора на газовом баллоне, надевал брюки, рубашку, пил кофе, закуривал, бежал в комнату за книжкой, которую нужно было взять с собой, допивал последние глотки кофе, собирал полевую сумку, затягивался дымящейся в пепельнице сигаретой, влезал в китель, гасил сигарету, зашнуровывал ботинки, натягивал шинель, выключал свет, выскакивал за дверь, запирал ее и уже на бегу прятал ключ в нагрудный карман рубашки, чтоб понадежнее…

Построение у нас – в 8.50. Чтобы успеть к 8.45 – 8.47, когда на плацу начинают выстраиваться эскадрильи, нужно выйти из столовой в 8.40.Так как основная масса приходит на завтрак в 8.15—8.25,нужно выйти из дома в 8.15,чтобы с гарантией сидеть за столом не позднее, чем 8.25.Тогда можно быть уверенным, что нормально позавтракаешь и вовремя встанешь в строй.

Оптимальный вариант: заканчиваются известия по радио, ты выходишь из дому, спокойно запираешь дверь и спокойно идешь.

Но в тот день я наверняка несся в столовую на всех парах и хорошо, если успел сесть за столик в половине девятого.

Эта уж мне столовая! Сейчас она мне осточертела. Каждый день слышать: «Щи, рассольник, горох, вермишелевый, борщ, харчо, рисовый, полевой, пшенный, гречневый, лапша домашняя… бифштекс, домашнее, духовое, тушеное, жареное, селянское, поджарка, биточки, котлета, по-грузински, по-русски, с овощами…» Каждый день кусок масла, кусок сыра, стакан компота, два стакана чая, винегрет, капуста, кусочек рыбы или селедки, немного соленого огурца, квас, булочка… О, господи!

Все обошлось, я позавтракал. Вероятнее всего, наспех. По правилам – не торопясь, используя вилку и нож, ешь на ужине, когда спешить некуда. А на завтраке – лишь бы прожевать успеть.

Хорошо помню, что день сей был целиком посвящен каким-то занятиям. Учебный год в армии начинается 1 декабря, и промежуток от 15 октября до 1 декабря бывает в основном заполнен разного рода занятиями, которые, на взгляд гражданского человека, возможны только от безделья, да, собственно, и есть безделье. Это времяпровождение – характернейшая особенность армейской системы, не повторяющаяся, по-видимому, больше нигде. Особенность эта связана со специфическим, уникальным социальным положением огромной массы людей, составляющих армию.