Из пустоты, словно вытканная из тумана, материализовалась клетка. Простая, грубая клетка. В ней было что-то невыразимо пугающее, как будто в ней скрывался не только узник, но и тьма, вязкая, глубокая тьма, сливающаяся с серым холодом комнаты.
Внутри клетки сидела девочка. Серое платье её сливалось с клеткой, с каменными стенами, с самой темнотой вокруг. Её лицо было бледным, почти прозрачным, глаза блуждали, словно она была слепа. Она казалась тенью, тенью своей прежней жизни.
– Диана! – выкрикнул мальчик, подбегая к клетке, его пальцы впились в холодные металлические прутья, которые обожгли руки ледяной жесткостью.
Девочка вздрогнула, как если бы услышала что-то через плотный туман своих мыслей. Она медленно повернула голову, но её глаза были пустыми, безжизненными. Её губы шевелились, шептали что-то невнятное, как если бы пытались произнести имя, забытое слишком давно. Шшш… шшш… шепот был неестественным, чужим. На мгновение мальчику показалось, что в клетке не его сестра, а змея.
– Братец, братец… это ты? – её голос был слаб, едва уловимый, словно разрывался на границе сна и яви.
Мальчик изо всех сил попытался просунуть голову между прутьями клетки, но они не поддавались, и он оставался по-прежнему отделённым от сестры. Ещё одно мгновение – и клетка, вместе с девочкой, начала растворяться в воздухе, как туман на рассвете.
– Что это было? – он в растерянности обернулся к старику, его лицо выражало страх и недоумение.
– Пойдём лучше прогуляемся по парку, – вместо ответа предложил старик, и они молча вышли из тесной тишины комнат, через узкие коридоры, огибающие сердце замка, и оказались на дворцовой территории, окружённые всё теми же высокими стенами. Они скрывали в себе нечто большее, чем просто беспристрастные груды кирпича и извести. Они видели. Они знали. И если бы могли, они бы сказали мальчику гораздо больше, чем любой старец, что шагал рядом с ним, или любая книга, пылящаяся в замке.
– Эти стены, – произнёс старик, медленно оглядывая кладку, – пережили больше, чем можно себе представить.
Они подошли к небольшому строению, примыкающему к левой башне замка. Старик отворил дверь, словно распечатывая давнюю тайну, которую никто не тревожил веками. Дверь с легким скрипом отворилась, пропуская их в тесное помещение – три на три метра, как если бы сама комната была заключена в скупые рамки реальности. Стены серые, угрюмые, напоминающие свинцовое небо в ожидании грозы. Потолок – белый, неровный, как будто кто-то, забытый и некогда могущественный, проводил по нему пальцами, оставив отпечатки своей небрежной силы.
И тут, у стены, едва заметный, будто сросшийся с ней, стоял человек. С закрытыми глазами, словно бы в полудрёме или в ожидании. Мальчик невольно задержал дыхание, едва не споткнувшись на пороге.
– Кто это? – прошептал он, словно боясь потревожить нечто более глубокое, чем просто сон.
– Это Антуан, – старик произнёс имя с таким спокойствием, словно представил давно забытого друга. – Надеюсь, он станет твоим другом.
Старик подошёл к неподвижному человеку, его шаги были так тихи, что казались продолжением тишины. Легко, почти шутливо, он щёлкнул Антуана по носу, как если бы тот был ребёнком, которого нужно разбудить после слишком долгого сна.
– Просыпайся, Антуан, – мягко сказал старик. – Ты нам очень нужен.
Несколько секунд неподвижности, а затем глаза Антуана медленно распахнулись, осветившись изумрудным блеском. Это были не просто глаза, а окна, ведущие в неведомые миры, хранящие мудрость и тайну, которых мальчик пока не мог постичь. Лицо его стало удовлетворённым, словно он уже знал, зачем его разбудили, и был вполне готов к исполнению своей роли.
