Я набрал номер Новинского, в Питере было утро, и ответил он сразу, будто ждал моего звонка.
– Нашелся? – спросил Новинский, и я очень коротко (время – деньги) рассказал о таинственном незнакомце.
– Как в плохом триллере, – буркнул Григорий Аронович и добавил: – Послушайте, Юрий, если мы будем разговаривать по мобиле, вы скоро разоритесь. У вас там есть Интернет?
– Да, рядом в кафе, – подтвердил я. – Если еще открыто, я подключусь.
– По Ай-Си-Кью? Есть у вас номер?
– Нет, – сказал я с сожалением.
– Тогда по Скайпу, – предложил Новинский. – Если это приличное Интернет-кафе, Скайп у них должен быть.
– Попробую, – сказал я. – Свяжусь с вами минут через десять.
– Мой ник в Скайпе – Новин, – сообщил Григорий Аронович. – Все. Выходите в чат.
Я так и сделал. Народу в кафе прибавилось, шума – тоже, я боялся, что на этот раз компьютер окажется занят, но мне опять повезло: туристам, похоже, было не до мировой паутины, они пили пиво (на стене висела табличка: «приносить и распивать крепкие спиртные напитки запрещено») и распевали песни о «лаве, текущей по нашей душе», странные слова, но, наверно, в них был не понятый мной смысл.
Подключился, и через минуту внизу экрана побежали буквы, разговор наш с Новинским перешел к конкретным вопросам. Я переслал ему обнаруженную записку Николая Генриховича, и Григорий Аронович, понятно, тоже отверг мысль, что речь шла о Боге. Она, Он… Конечно, живое существо. Оно? Без пола? Почему нет? При чем здесь, однако, глобальное потепление, гомеопатия, история болезни? Как это связать? Проще всего – никак не связывать. Заболел, мол, Н.Г., в последние месяцы болезнь приняла странную форму – нужно бы посоветоваться с психиатрами, а не с астрофизиками или климатологами. Скорее всего, коллеги Н.Г. так и думают, возможно, так думает даже тетя Женя, но мне во всем, что делал Николай Генрихович, чудилась железная логика, которую мы пока не понимали. И каждое слово в его письмах было на месте. И план статьи был четким (для него) и совершенно однозначным. Если он написал слово «гомеопатия» рядом с «глобальным потеплением», значит…
«Юрий, – поехала строчка от Новинского, – невозможно, чтобы Черепанов не подготовил текста статьи. Он не устроил бы эту авантюру, если бы не получил окончательного, с его точки зрения, ответа. В голове он это держать не мог. Надо найти текст. Вы уверены, что текста нет в его домашнем компьютере? Он мог не посылать статью в сеть, хранить на жестком или на лазерном диске, вы все проверили?».
«Нет, конечно».
«Вы можете попросить сделать это кого-нибудь из московских коллег Черепанова?».
«Я – нет, Евгения Алексеевна может. Но толку от этого не будет – компьютер в квартире на Вернадского, ключ у Евгении Алексеевны (и у самого Николая Генриховича, конечно). Как попасть в квартиру? Взламывать дверь?».
«Да, не годится. Может, в компьютере на работе?».
«Я скажу Евгении Алексеевне. Свяжемся с кем-нибудь из его отдела, я этих людей знаю плохо, электронные адреса есть в почте Николая Генриховича, я их вижу».
«Время идет, – напомнил Новинский. – Попробуйте прямо сейчас, ситуация чрезвычайная».
Я попробовал. Собственно, это было просто: составил и послал по двадцати шести адресам письмо с просьбой при первой же возможности поискать в компьютерах лаборатории внегалактической астрономии документы с такими ключевыми словами…
Я не ждал ответа раньше утра, но получил почти сразу, не прошло и десяти минут. Писал Михаил Уваров, аспирант Н.Г.
