Но это была незнакомка. Монахиня, но одетая в черное, а не в неотбеленную шерсть, как принято в Роузуэлле.
Горбатая старая женщина явно нуждалась в посохе, который держала в правой руке, ее шея болезненно изогнулась, когда она подняла глаза на Глэдис. Что привело ее в Роузуэлл?
– Сестра, могу я помочь вам?
– Меня зовут сестра Уэнна, я пришла из Торхолма.
Глэдис почувствовала прилив волнения. Этот монастырь расположен у подножия холма поблизости от Гластонбери.
– Должно быть, это особая честь – находиться так близко от Гластонберийского аббатства, сестра. Это святое место.
– Оно было святым еще до Христа.
– Ничто не может быть святым до Христа, – возразила потрясенная Глэдис.
Женщина нетерпеливо прищелкнула языком.
– Тогда почему люди почитают его?
– Из-за Иосифа Аримафейского. Потому что наш Господь мог бывать там.
Снова нетерпеливое прищелкивание.
– А почему святой Иосиф и наш благословенный Господь приехали туда?
Глэдис глаза вытаращила от такого необычайного вопроса. Но ухватила суть.
– Они там были? Это известно?
– Да, были, – сказала сестра Уэнна, но так, словно это не относилось к делу. – Вопрос – почему? Потому что даже тогда это место было святым. Оно и холм. Как ты знаешь.
– Я? – Глэдис виновато попятилась. – Я ничего о таких языческих делах не знаю. Это богопротивно.
Сестра Уэнна, это порождение сатаны, пришла искушать ее еще больше?
Словно прочитав ее мысли, старая женщина перекрестилась.
– Шестьдесят лет я была монахиней в Гластонбери, так что не считай меня посланницей дьявола. Многие места в Англии почитались нашими предками до Христа.
– Только не моими. Мы норманны.
– Наполовину. Твой гасконский дед получил земли и вдову человека, который погиб в битве при Гастингсе. Ты не знала?
– Н-нет, – изумленно пролепетала Глэдис. – Мне никогда не рассказывали подробности о моих предках, а в Роузуэлле о таких вещах не любопытствуют.
Сестра Уэнна подняла кустистые брови, словно знала о греховном любопытстве Глэдис.
– Теперь знай: его жена, твоя прабабушка, происходила из особенной семьи.
– Особенной? – переспросила Глэдис. – В каком смысле? – Этот разговор ее тревожил, ей хотелось, чтобы вернулась сестра Элизабет. Хотелось, чтобы не подкрадывался вечер, превращая солнечный свет в огонь заката.
Вместо ответа старая монахиня требовательно спросила:
– Что ты думаешь о Гластонбери?
– Ничего! – воскликнула Глэдис, отказываясь сознаваться, но потом попыталась прикрыть вину болтовней. – Я попала сюда младенцем, так что если меня и брали туда, я этого не помню. Это традиция моей семьи – седьмого ребенка отдают церкви…
– Да-да, я знаю. Благословенный седьмой ребенок из рода гааларл. – Когда Глэдис уставилась на нее, услышав странное слово, монахиня покачала головой: – Ты даже этого не знаешь? Нет времени объяснять. Тебя вызывает…
– Настоятельница? – встревожилась Глэдис. – Почему вы этого не сказали?
– Нет! – Старая женщина ухватила Глэдис за рукав.
– Тогда кто? – Глэдис отпрянула. – Что вы хотите, сестра Уэнна?
– Мира, – горячо сказала старая женщина. – И ты можешь принести его.
– Что?!
Сестра Уэнна отпустила Глэдис и снова тяжело оперлась на посох.
– Послушай меня. Ты происходишь из посвященной ветви рода, корни которого уходят в тысячелетия. Тысячелетия! Задолго до Рождества Христова. На протяжении истории новая поросль привилась к могучему стволу, земные силы и верования приходили и уходили, но древняя энергия жива. Каждая земля имеет свои тайны, но не все хранят знания, и они платят ужасную цену.
