Часовые любви - страница 7

– Безвольная ты тряпка!.. Я вспоминаю, дорогой Пэс…, что ещё тогда, когда ты был немного стройнее и лихо за мной ухаживал, собака у моего дома покусала тебя. Видимо она, уже чуяла, что ты станешь жирным?

– Да ты на что намекаешь? По-па, … жопа… помню!.. Но уж лучше бы она меня загрызла тогда, чем так мучиться сейчас!

Однако до быстрого результата, было далеко, как до звёзд, так как «Пэстик» на работе регулярно что-то жевал, дополнительно добирая в обед к её спец диете и кашке из отрубей, милое его сердцу мясо! Так что его килокалории сильно не страдали от новой жестокой «Леночкиной диеты». Правда через некоторое время отруби всё же дали свои всходы и, … его потянуло к другой!..

В это же самое время Леночкины утончённые чувства продолжили своё метание в поисках идеального эталона для «Пэстика». Вскоре её поиски увенчались успехом. Она, не теряя времени, приступила к тщательному изучению форм очередного «Аполлона» и, не заметно для него и себя, стала регулярно наставлять любимому «Пэстику» весьма большие и ветвистые рожки! Теперь организм Пэр-Дукова начал страдать от недостатка кальция… Но, как всегда, всё тайное становится явным.

И вот однажды хмурой осенью, в очередной дождливый понедельник, «Пэрчик» пришёл на работу в тёмных очках, но с синяком под правым глазом…

Молодая поросль в отделе ожила:

– Народ интересуется, как имя той кометы, которая так не удачно звезданула вас в глаз! – поинтересовался, от имени и по поручению здорового коллектива, лысеющий, но подающий надежды инженер «механизмов и душ человеческих».

– Вы не поверите, но нашу семейную гавань сегодня ночью посетила «Шизи»! – надеясь отделаться лёгкой шуткой, парировал Пэр-Дуков.

– А синяк-то от чего? Пэр, не темни – народу очень важно знать от чего внезапно в ночное время возникают синяки в неподходящих местах? Ведь такой ценный опыт приходит только с годами! Да и любой опыт других может пригодиться нам в жизни! – продолжала резвиться молодёж.

– Да оттого, – не выдержав назойливости молодёжи, произнёс Пэр-Дуков, – что вместе с мочой мне в голову ударил ночной горшок!..

Это был семейный финиш, но «Пестик» не расстроился, и c лёгкостью пушистого кота, ушёл к другой!.. Другая, – уже имела некоторый жизненный опыт. Она обожала, по её выражению, – упитанных, пухленьких самцов. Её папа был уже там – «наверху». Он успел подарить ей полноценную четырёхкомнатную квартиру в центре, а бывший муж, между командировками и работой, сумел ей посодействовать при сотворении милого дитяти. Следовательно, забота о сотворении детей отпала сама собой и это, радовало Пэр-Дукова.

За неуёмный аппетит его больше не критиковали, а кормили как на убой. Теперь солидный, или, как говорили за его спиной, не в меру упитанный Пэр-Дуков перемещался только на «моторе», а чтобы не утруждать себя шнурками, он приобретал импортную обувь на резинках – тоже по блату.

Кстати, Пэр-Дуков, в пику окружающим, считал себя стройным и хорошим человеком. Он всегда гордился своей чрезмерной упитанностью, поскольку считал, что «хорошего человека» должно быть много. И вообще считал, что всё, что выше пояса, то – грудь, а эта «грудь» за последнее время заметно раздалась и приобрела весьма заметную «солидность».

Теперь при встрече, старые знакомые в качестве «комплимента» произносили: «Пэр-Дуков, вы сегодня «стройный» как рояль!» – за усыханием другой части тела, что находилась ниже его пояса и почти не отбрасывала тень, Пэр-Дуков с унынием мог наблюдать в своей спальне только при помощи большого зеркала. И при виде этого удручающего отражения, в голове его, почему-то, возникала аналогия с очень зрелым арбузом …, чем больше арбуз – тем меньше «хвостик»! И это не вдохновляло хозяина зеркального отображения, но, зато бодрость духу придавали весьма заметные темпы его продвижения по служебной лестнице… Так что, несмотря на эту зеркальную хренотень – жизнь ещё продолжалась.