– Ну, что ж, сказал Подслеповатый Пью, – операция подходит ко второй части. Части «В». Часть «А» выполнена просто превосходно. Приятно себя ощущать тем, что создает противоположности. Вам приятно? Белый Негр кивнул. Теории его начальника о противоположностях ему порядком осточертели, Белый Негр об этом не думал, свои мозги он давно оставил в Антарктике, а Подслеповатый Пью разглагольствовал о том, что он добьется, чтобы в мире царила только одна противоположность и жизнь выглядела как бесконечная прямая. О синтезе он и думать нехотел, а Белому Негру на это было наплевать, у него вместо мыслей и так была одна прямая и никаких синусоид.
– Так вот, – на время прервав лекцию о невозможности синтеза и слияния, продолжал Подслеповатый Пью, – надо заработать большие деньги.
Белый Негр кивнул. Деньги он любил, но странной любовью, он мог удовлетвориться одним пенни, миллион или фунт, ему было безразлично. Подслеповатый Пью радостно потер руки. Его настроение, как он считал, зависело от внешних обстоятельств, а обстоятельства, по его мнению, он создавал сам, поэтому…
Полозов уже две недели жил в городе. В компании сейчас суетились в поисках агента, которого они собирались заслать в АГРУ. А Полозов болтался по городу и ничего не делал, он попытался впасть в депрессию, но безуспешно, пока не увидел афишу консерватории «Тоска». «То, что надо», – решил Полозов и собрался в оперу. В опере ему очень понравилось, там не было пингвинов, снега и рыбы. Действие ввергло его в печаль, и мрачный и злой он сидел в десятом ряду и невыносимо тосковал. Рядом сидела красивая женщина и Полозов окончательно окосел, глядя больше на нее, чем на сцену. Познакомиться он не решался и это еще больше уводило его в состояние депрессии. «Напьюсь», – решил он и стал дожидаться антракта. В перерыве он быстро направился к буфету, но его остановила сидевшая рядом женщина.
– Извините, – обратилась она к Полозову. Полозов стушевался, а его депрессия стала распадаться на части. Он тщетно пытался их собрать, но слова женщины все больше дробили эти осколки в пудру.
– Извините, у вас вид человека страстно переживающего действие на сцене. Вы, видимо, тонко чувствующее существо, глубоко сострадающее, не могли бы вы мне, за чашечкой кофе, рассказать суть оперы?
Полозов, никогда не задумывавшийся дальше своей тоски, не отразил слов о тонкочувствующем существе, но пригласил Беллу (так ее звали) в буфет на чашечку кофе.
– Расскажите же скорее, – дотронувшись до руки Полозова, попросила Белла.
– Значит так, – начал Полозов, – в одном городе жили двое, муж и жена, жена очень нравилась одному влиятельному садовнику…
– Кому? – удивилась Белла.
– То есть сановнику.
Прозвенел звонок, Полозов растерялся, но Белла была не промах.
– Расскажете после, хорошо?
Полозов кивнул и все отделение пытался понять происходящее на сцене, где все пели и пели на фоне тюремной стены.
– Мне так понравилось, – воскликнула Белла, после оперы, когда они встретились у выхода.
– Какая музыка, – пытаясь зажечь глаза восторгом, проговорил Полозов. К счастью, было темно и Белла не заметила, что они зажглись чем-то совсем другим.
– Вы где живете? – спросил Полозов, соображая о том, как бы встретиться с ней завтра.
– А мне показалось, что вы предложили чашечку кофе. Полозов поперхнулся, но виду не подал.
– Конечно, у меня дома отличный растворимый кофе.
