– Два года назад мы обещали прозрачность. И сегодня я стою здесь, чтобы отчитаться не перед чиновниками, а перед вами – ее голос, усиленный направленными звуковыми волнами, разносился по площади без искажений.
На гигантских голографических экранах транслировались цифры: рост экономики, снижение преступности, новые социальные программы. Люди аплодировали.
– Но мы не остановимся на достигнутом. Следующий шаг – народный бюджет, где каждый сможет предложить, куда направить средства госказны…
Ирен заметила движение в толпе. Где-то в третьем ряду высокий мужчина в темном пальто не аплодировал. Он стоял, скрестив руки, и смотрел на нее так, словно видел не президента, а что-то другое.
«Странно…»
– Это всё ложь! – голос прозвучал резко, перекрывая овации.
Толпа замерла. Охрана напряглась, сканеры тут же нацелились на источник звука.
Гидеон Ливингстоун шагнул вперед, скинув капюшон. Его карие глаза горели холодным огнем.
– Вы говорите о прозрачности, но где отчеты по «Проекту Феникс»? Где деньги, выделенные на восстановление Кровавого Узла? Или народ не должен знать, как его президент тратит миллионы?
Тишина. Даже дроны замерли в воздухе.
Ирен не дрогнула. Она медленно опустила планшет, на котором только что листала слайды, и слегка наклонила голову, будто рассматривая интересный экспонат.
– «Проект Феникс» – программа киберзащиты. Его детали засекречены по рекомендации Совета безопасности, и если вы действительно разбираетесь в технологиях, господин… – она сделала паузу, словно не зная его имени, хотя прекрасно знала, – …то понимаете, почему. Что касается Кровавого Узла – все транзакции есть в открытом доступе. В «Кодексе Вельмиры», раздел 7, пункт 1. – её тон был спокоен, почти дружелюбен, но в глазах читался стальной холод.
Гидеон замер, он ожидал гнева, оправданий, может быть, даже паники. Но не этого – не ледяного, безупречного контроля.
На секунду их взгляды встретились.
«Черт, она…»
Он увидел не просто политика. Он увидел женщину, которая не дрогнула под его ударом. Которая стояла там, где другие бы спрятались, и это его напрягло, потому что в ту же секунду перед глазами всплыло лицо Граупа (его умершего брата).
«Она приказала его убить. Она должна заплатить».
Гидеон резко развернулся и растворился в толпе, даже не дожидаясь продолжения речи. Ирен не стала комментировать его уход. Она просто продолжила, как будто ничего не произошло:
– Как я говорила, следующий этап – «Народный бюджет». Давайте обсудим детали.
Но когда она позже спускалась с трибуны, ее пальцы едва заметно дрожали.
«Он здесь, и он не остановится».
Где-то в переулке за площадью Гидеон в ярости ударил кулаком по стене.
– Черт!
Она была… сильной. Слишком сильной и это раздражало его ещё больше.
Потому что где-то в глубине души, вопреки ненависти, ему вдруг стало интересно, что еще скрывается за этим холодным взглядом Ирен Олфорд.
Боль в кулаке эхом отозвалась в его сознании, но физическая боль была ничем по сравнению с той, что он испытывал от уязвленной гордости. Ирен Олфорд. Даже имя её звучало как вызов. Он привык быть на шаг впереди, контролировать ситуацию, но эта женщина… Она словно играла с ним, заставляя плясать под свою дудку.
Он оттолкнулся от стены, глубоко вдохнул сырой воздух переулка, стараясь унять клокочущую злость. Воспоминания о последней встрече всплывали в памяти, как обрывки кошмарного сна. Ее спокойный, изучающий взгляд, точные, выверенные движения, словно она заранее знала каждый его ход. И главное – ее сила. Не просто физическая, а какая-то внутренняя, стержневая, которая заставляла его чувствовать себя… неуверенно.
