– Максим Карпович, постойте! Максим… Погодите! Нам в другую сторону! – пытался дозваться до меня поспевающий сзади Аркадий.
Честно сказать, не думаю, что он особо стремился меня нагнать, ибо коль бы он этого хотел, то давно бы уже сделал: он явно понимал мою раздосадованность и злость да препятствовать сим эмоциям не очень-то хотел. А они не собирались задерживаться внутри моего тела: всё словно пылало, создалось такое чувство, что одновременно под ребрами развернулись арктические холода, а в районе сердце разверзся вулкан. Я чувствовал себя обманутым, хоть и не до конца понимал, что произошло, но отчего-то немыслимая обида поразила меня в сей момент.
Да, я не до конца осознал действия горящего человека, также, как и его слова, но главенствующую их тему я уловил, и вот она-то мне совершенно не понравилась, хоть сперва показалась абсолютно загадочной. Лишь когда Аркадий тащил меня наверх, к посадочной площадке, я медленно начал обрабатывать полученную информацию выявляя вывод, который никоим образом не сходился с теми данными, что с таким благочестивым видом «давал» мне старший из Алмыковых.
Ну а дальше уже подействовали обыкновенные эмоция: моя природная неприязнь к этому человеку, его вечно прищуренные глаза и заострённые скулы на исхудалом лице – всё это никогда не связывало его с образом хоть мало-мальски честного да благородного человека. И вот сейчас, когда мною были услышаны слова, взывающие к толпе от человека, потерявшего надежду, тогда как я эту самую надежду пытаюсь даровать людям, притом мирным путём, я понял, что Алмыков-то честной «игры» и не ведёт, явно переиначивая мои просьбы под свои, мне не понятные нужды. Ведь, коль речь идёт о толпе и её разрозненности во взглядах, притом в довольно масштабном плане, коль посмотреть на деяние сего несчастливца, то что ещё может прийти на ум, как не догадка о демонстрациях, о стремлении одних людей к старому строю власти, а других к поддержанию теперешнего.
