Баев дергается, как от удара. Всего на мгновение, но я увидела в его глазах боль. Однако сейчас на его лице уже холодная маска. Поворачиваюсь к Цырулеву:
— Если не сложно, проводи меня до общаги. Я боюсь идти одна.
Он молча кивает.
7. Глава 7
— Как ты здесь оказался? Случайно? — спрашиваю я Аркадия, когда мы спускаемся по лестнице. Меня еще немного потряхивает.
— И да, и нет, — отвечает Цырулев. — Я тебе писал, хотел предупредить насчет факультатива вечером. Потом увидел твою подружку, ты с ней часто обедаешь. Ну и спросил, где ты. Она сразу разволновалась. И начала тебе названивать, ну и я с ней.
— Ты подошел к Юльке? — зачем-то переспрашиваю я. — У нас преподы обычно такую дистанцию держат, а ты другой.
— Я другой, — соглашается Аркадий и тепло мне улыбается. Мне так стыдно и неловко перед ним, в душе радуюсь, что мы идем по безлюдным коридором и нас никто не видит. Вопросов бы тонна возникла — и ко мне, и к нему.
— Не хочешь в деканат зайти? Или в отдел по работе со студентами. Есть же у вас что-то подобное?
— Есть, конечно, но… не знаю… а смысл? — Я невольно повышаю голос, но быстро исправляюсь. — Их слово против моего. Их было пятеро. Здесь не принято выносить сор из избы.
— Я это уже понял, — кивает Цырулев. — Буллинг процветает? Перваков гнобят или тех, кто не платит за свою учебу? Или как еще?
Он забрасывает меня вопросами, и на каждый из них мне есть что сказать. Но, наверное, не сейчас. Я опустошена. И дело не в том, что мне угрожали и унижали. Я даже порезанный свитер переживу, хотя у меня мало качественных вещей и этот свитер был из их числа. Дело в Артеме.
— Не принято, потому что Баев за этим стоит? — Аркадий вырывает меня из своих мыслей. — Рыба гниет с головы. Да и ты сказала про «семью». Это что такое?
— Извини, не готова сейчас говорить, — выдавливаю из себя. — Может, потом, но сейчас я хочу остаться одна.
— Не самая хорошая идея. Пойдем в деканат! Такое не должно остаться безнаказанным! Да что у вас тут за порядки такие?
Цырулев так искренне возмущается, что на душе теплеет. Он мне нравится все больше и больше. И я, может, и осталась бы с ним, но сейчас я хочу поскорее снять разрезанный свитер, залезть под горячий душ, потом протереть влажными салфетками все, что валялось на полу, все, что эти гады вывалили из рюкзака!
А еще мне хочется напиться. Почти так, как тогда, у Баева, в той самой комнате. И чтобы он был рядом. Но не такой, как сегодня. А такой, каким я его запомнила, когда жила с ним под одной крышей.
Когда я еще пребывала в счастливом неведении — и о его невесте и о своих чувствах к нему.
— Да, порядки здесь невеселые, — признаю я, пытаясь улыбнуться. — И… это долгая история. Но не сейчас, ладно? Я правда хочу побыть одна. Проводишь до общаги?
— А что тебя ждет внутри? Я поговорю с комендантом или кто там у вас есть?
— Ни один препод обо мне так не заботился здесь! Ты точно профессор?
Как же с ним легко! Даже после того, как он забросал меня вопросами. Господи, неужели в этой проклятой академии появился первый нормальный человек?!
— Точно-точно! — Он вдруг поднимает руку, словно собирается обнять меня за плечи, но быстро ее опускает. — Один из самых молодых в стране. Только три месяца как защитился. Там такая процедура тупая. Хочешь расскажу?
Мы идем вместе по хрустящему от мороза снегу в нашу общагу и болтаем. То есть Аркадий говорит, а я его слушаю. И пусть в глубине души я понимаю, что он просто хочет меня отвлечь от дурных мыслей, мне все равно безумно интересно. Я словно дотронулась до своей мечты. Сейчас — по-настоящему, а не когда приехала в эту академию. Слушая Цырулева, с каким юмором он рассказывает про свою защиту, я чувствую, что и сама так же смогу. Потому что мечта — это не фантазия, а реальная цель.
