– Ты про новенького? – спросила Лиза, старательно вырисовывая стрелку над верхним веком.
На занятия ходить накрашенной не разрешалось, но после занятий на лёгкий макияж закрывали глаза. Да и директрисы, главной поборницы морали и благопристойности, к этому времени в школе уже не было.
– Ну а про кого ещё? Хамло, скотина, ненавижу… Как он вообще попал в нашу школу? Мать – уборщица, вы слышали? Как вообще это понимать? С каких пор к нам стали принимать люмпенов?
– Угу, странно всё это, – согласилась Лиза. – Наши предки, значит, должны платить бешеные бабки, а всякую шваль подзаборную берут просто так.
– И какого чёрта Валик затеял этот бред с представлением? Мы вам рады, – кривляясь, передразнила куратора Дина. – Ну что за детский сад? Не, я понимаю, мы так делали в пятом классе, когда ты, Лизка, к нам пришла. Дети же, нормально... Но уже в восьмом это было нелепо, когда мы типа радовались Полькиному приходу. А сейчас – это просто верх идиотизма! Тем более ну какой там рады? Меня лично это просто вымораживает! Я смотреть спокойно не могу на этого гопника. Мало того, что этот урод оскорбил меня, так теперь ещё и по его вине мы должны пахать в библиотеке.
– Я тоже не понимаю, зачем Валик устроил это знакомство, как будто мы маленькие. "Расскажите про себя..." Делать вот мне нечего, как метать бисер перед отстоем.
– Да троллит нас Валик, понятно же. Скучно ему, вот и развлекается как может.
– А на мордаху новенький ничего такой, – подала голос третья девушка, Полина, мечтательно глядя в окно.
Она сидела по-турецки прямо на подоконнике с книжкой. Готовилась к завтрашнему тесту по литературе. Но дальше первой страницы так и не продвинулась – засмотрелась на двор внизу, на деревья и кусты, уже отмеченные золотыми и багровыми мазками осени. Красиво и грустно...
– Ты серьёзно? – хором спросили Дина и Лиза, развернувшись к подруге.
– Ну, чисто внешне, он же смазливый. Ну, мне так кажется… – стушевалась Полина.
– В каком месте? Нищеброд и тупое быдло, – отрезала Дина. – Поль, не говори больше такого, ладно? Не заставляй в себе разочаровываться. И не заставляй нас с Лизкой жалеть, что взяли тебя к себе.
– Именно! – поддакнула Лиза, как обычно. Хотя сейчас она наверняка была искренна – в высокомерии она почти не уступала Дине.
– Ну, может, вы и правы, – пожала плечами Полина. – Показалось, наверное…
Спорить с ними не хотелось. Она привыкла уступать подругам – Лизе и, особенно, Дине. Это не столь уж высокая плата за их дружбу, за покровительство, за статус школьной элиты.
13. 13
Родители Полины тоже были весьма обеспеченными – владели процветающей фармацевтической компанией, которую сама Полина ненавидела. Ведь из-за этой компании они постоянно мотались то в Германию, то в Норвегию, то в Швецию, и поэтому отдали её в эту школу, лишив родного дома, друзей детства, объятий матери. Отдали в эту роскошную привилегированную тюрьму, где без разрешения директора нельзя даже выйти за территорию пансиона, где подъём, отбой, завтраки-обеды и ужины – всё строго по расписанию. И не будь подруг – она бы, наверное, просто сошла с ума.
Дина вот жила в пансионе с раннего возраста, она даже не знала, что бывает иначе. Лиза здесь с одиннадцати лет, так что тоже уже привыкла. А вот ей, Полине, было тяжело.
Она сюда поступила два с половиной года назад, когда отец расширил бизнес, наладил постоянный контакт с северной Европой и начались бесконечные разъезды. Тогда родители и решили, что для Полины частная школа будет наилучшим вариантом. И присмотр, и перспективы как нигде.
