– Не, есть другая идея! – подал голос Никита, спрыгнув с перекладины.
– Какая? – оживились все.
– Оставим в его тетради особое послание для Лаврентьевны, – многозначительно улыбнулся Никита. – Типа от него.
– Какое послание?
– Эротического содержания. Страницу с тестом вырвем и оставим приписку. Что-нибудь типа не мог ничего написать, потому что весь урок думал о вас. Не, не думал... Весь урок у меня на вас стоял.
– Фу, – поморщилась Дина. – Гадость. Пошляк.
– Оу, Ник, какие интересные фантазии у тебя возникают в отношении русички. Не замечал я за тобой такие наклонности, – ухмыльнулся Корбут. – Тебе нравятся постарше?
– Да пошёл ты! – Ник несильно толкнул его в плечо. – Это ж я не от себя, а типа от новенького. Типа это он Лаврентьевне написал. А что? Тогда его точно дрюкнут.
– Да я ж так, стебусь, – миролюбиво сказал Дима. – А вообще прикольно было бы. Хотел бы я посмотреть на лицо Лаврентьевны, когда она такое прочтёт.
Лиза с Полиной переглянулись и хихикнули. Затем посмотрели на Дину, выжидая, что она скажет. Но ей, очевидна, эта затея не слишком понравилась. Покачав головой, она произнесла:
– Лаврентьевна же в обморок грохнется. Разве можно так жестоко со старой девой? Она же у нас вся такая фиалка чувствительная и возвышенная. Здравствуйте, мальчики, здравствуйте, девочки! Ах-ах-ах! Давайте поговорим о прекрасном-чистом-светлом, – очень похоже передразнивая учителя литературы, жеманно продекламировала Дина под дружный смех. – А если серьёзно, не перебор ли? Этого урода я ненавижу, но Лаврентьевна нормальная тётка. Не хочется её так обижать.
– Что ж тут обидного? – хохотнул Дима. – Это, считай, комплимент.
– Лично я бы тебе за такой комплимент от души отвесила по физиономии, – ответила Дина.
– Ой да ладно! – вмешалась Лиза. – Ничего ужасного тут нет. Поохает, поахает и успокоится.
– Дин, так на то и расчёт, – стал её уговаривать Никита. – Лаврентьевна увидит, ужаснётся и помчится к Чуме жаловаться на него. А за тест никто ему ничего не сделает. Ну, подумаешь – не сдал типа. Заставит его переписывать и всё.
– Ну не знаю, – Дина пожала плечами.
– А вдруг он будет всё отрицать и тогда на нас выйдут? – предположила Полина.
– Ну как выйдут? Камер там нет. Ключ от кабинета только у Дины. Она нам его даст, а сама пусть в столовой сидит, мозолит глаза Лаврентьевне.
– А что напишем? И кто писать будет? Это ж надо ещё, чтоб почерк не отличался. Ну, чтобы будто это он писал… Кто умеет? И кто вообще видел его почерк?
– Блин, да, с почерком морока. Хотя можно печатными, а? Или, может, просто нарисовать, как он её хочет? – предложил Дима Корбут. – Анатомичненько так.
– У мальчиков, гляжу, одно на уме... – фыркнув, Дина покачала головой.
– Прикиньте, Лаврентьевна открывает его тетрадь, а там такая картина, – уже завёлся Дима.
– О, представляю! – хихикнула Лиза. – А кто рисовать будет?
– Можно Олеську Приходько попросить, она же у нас художница, – предложил Никита. – К тому же дочь физрука. Если её поймают, то не исключат. Она, между прочим, и почерк подделывать умеет.
– А образец-то где взять?
– Ну хотя бы тетрадь-то он подпишет. И, кстати, да, Приходько вообще ловко почерки подделывает.
– Она трусливая, не согласится, – возразила Полина.
– Не, раз уж на то пошло, то согласится, конечно, – уверенно заявила Дина. – Если только скажем ей, что возьмём с собой в город в выходные, так она за это из кожи вон выпрыгнет.
