– Я в душ.
И скрылась.
Но позже, перед сном Лиза вновь стала наседать:
– Дина, почему ты не хочешь проучить Казанцеву? Ты же говоришь, что она тебя тоже бесит.
– Ну, бесит, – рассеянно ответила Дина. Думалось совсем о другом.
– Ну так давайте её проучим!
– Слушай, ты какая-то зацикленная. Думаешь, Корбут сразу воспылает к тебе любовью, если ты её затравишь? Ошибаешься. Так что успокойся уже.
– Не могу. Я же не предлагаю её побить. Давайте её просто опозорим, чтобы общаться с ней считалось зашкварно. Не сами. Приходько всё сделает, мы с ней уже говорили. Она только ждёт, когда ты согласишься. Тогда Дима к этой овце больше не подойдёт. Никто к ней не подойдёт. Что бы Дима ни говорил, для него свой авторитет всегда дороже. И не захочет он сам стать зашкваром из-за неё, уж будь уверена.
– Лизун, да ты интриганка, – усмехнулась Дина, – прямо Лукреция Борджиа.
– Ну, давай? Заодно и гопник твой станет зашкваром вместе с этой лохушкой, сиротой казанской? – У Лизы даже глаза загорелись.
Дина несколько секунд задумчиво молчала, потом повернулась к подруге и твёрдо произнесла:
– Я же уже сказала – нет. Оставь её в покое.
– Но почему?! – чуть не взвыла Лиза.
– И правда, Лиз, – подала голос притихшая Полина, – Дима же просто её спросил, всё ли с ней нормально. Это же мелочи, ерунда… Просто физрук его дрюкнул за неё, ну за то, что чуть не зашиб… вот он и беспокоился…
– Да ну вас! Подруги, называется… – обиделась Лиза.
***
Лиза обиделась по-настоящему. Ни утром, когда встали, ни за завтраком, она ни с кем и словом не обмолвилась. Полина из-за этого чувствовала себя не в своей тарелке, то и дело пыталась её растормошить, кидала жалостливые взгляды.
Дина же едва замечала её обиженный вид. И тоже молчала, не обращая ни на кого внимание, и попытки Никиты разговорить её пропускала мимо ушей. Но вот в столовую заявились Катя и Эрик.
Лиза, поджав губы и растопырив ноздри, вперилась в них взглядом. Дина, взглянув на обоих мимолётно и как будто равнодушно, тут же включилась в беседу с Никитой.
– Что вечером будете делать? – спрашивал тот.
– В город поедем после уроков, – отвечала Дина. – У Полинки же послезавтра день рождения. Надо кое-что прикупить…
– О, точно! Где будем праздновать? Можно в нашей комнате, – оживился он. – А кто послезавтра дежурный? Кажется, физрук… Блин, он может завредничать.
– Олеську попросим, чтобы с папой договорилась, – улыбнулась Дина, осторожно скосила глаза на Эрика и поймала ответный взгляд.
На этот раз Маринеску не давил, не испепелял гневом. Он просто посмотрел, как будто случайно, но взгляд его задержался дольше обычной случайности. И отвёл глаза первым.
– … да, Дин? – что-то говорил Никита.
– Что ты сказал? – переспросила Дина с блуждающей улыбкой.
На первый урок – литературу – Дина шла в приподнятом настроении. Даже мило побеседовала до звонка с Приходько и Кутузовой, с которыми прежде едва общалась. А когда новенькая, заходя в аудиторию, споткнулась о выступающий порожек, и несколько человек захохотало, Дина лишь покачала головой, скривившись:
– О-о-очень смешно.
И смешки тотчас смолкли.
Маринеску пришёл позже, буквально зашёл в класс одновременно с русичкой.
Нина Лаврентьевна на этот раз казалась ещё более расстроенной, чем раньше. И едва в классе наступила тишина, она скорбным голосом произнесла:
– Дина Ковалевская, встань, пожалуйста.
Дина недоумённо переглянулась с Полиной и Никитой, поднялась из-за стола. Нина Лаврентьевна с минуту смотрела на неё молча, но с таким лицом, словно Дина её ударила в спину.
