– Ого! Что-то явно пошло не так, – вскинул брови Кадер.
Лепрекон скривился.
– И ладно бы он поразмыслил, поворчал и положил документы обратно, так нет же! Умник нашел все остальные бумаги, связанные с этим событием, покопался в данных и вычислил в них ошибку, по которой можно было догадаться, что дело нечисто. Но, надо отдать ему должное, жаловаться он не побежал – не был уверен в своей правоте. Зато пошел прямиком ко мне – прочитать лекцию о том, что так делать нельзя, что я совершил серьезное административное правонарушение и что мне надо срочно явиться с повинной и заплатить штраф. А иначе ему придется сообщить обо мне лично, и тогда с меня спросят уже в два раза больше. Мол, я отказался сотрудничать с представителем Комитета, бла-бла-бла…
– Ну, вообще, он был прав, – спокойно заметил джинн. – Взяточничество и самовольный выбор фамилии или имени на время очередной человеческой жизни законом запрещены. А ты что ответил?
– Да знаю я! – сердито проворчал Дирк. – На самом деле, если бы он просто предупредил меня и на этом закончил, я бы, может, действительно сходил и заплатил этот штраф, раз он ему так дался. Тем более за личную явку отрицательную характеристику не пишут. Но он настаивал, даже пугать начал: если не придешь, я дальше под тебя копать буду, и в Комитете будут. Репутацию мне испортят, а то и еще что найдут, если постараются – где одно нарушение, там и два, и три. В конце он вообще чуть ли не тем, что на меня повесят еще что-нибудь со стороны, застращать пытался. Дурак неопытный был, и противный к тому же. Сейчас он вроде поумнел немного.
– И что в итоге?
– Я разозлился и прошелся по нему в ответ. Выяснил у знакомого, что он за коллегой ухаживает. Любит ее безумно, подарки, прогулки, счастливое будущее до гроба и все в этом духе. Ну, я ему и сказал, что, если он будет давить на меня, я тоже покопаюсь в его прошлом и расскажу о нем много интересного: ребятам в Комитете, и ей в том числе. А если прошлое совершенно заурядное – слухи тоже прекрасно портят отношения. Пара нехороших историй, и пожалуйста: уже и с друзьями в баре не выпьешь кружку, и в парк не сводишь свою подружку. Он поначалу напустился на меня, но после того, как я дал понять, что не шучу, струхнул, развернулся и ушел, сказав, что оставляет это на моей совести.
– Ну, я даже не знаю, – пожал плечами Кадер. – Как-то мерзко вышло с обеих сторон.
Дирк хмыкнул:
– А ты что хотел? Кстати, напоследок он еще пригрозил, что запомнил меня, и, если мне понадобится помощь в Комитете, а тем более – конкретно от него, то я могу на нее не рассчитывать. Я ему посоветовал проваливать и дальше в бумажках ковыряться.
– Тактичности и понимания вам обоим явно не хватило, – подвела итог Эсси.
– Может, и так, – тряхнул головой Дирк. – Я тоже запомнил его и ту встречу. Первые пару месяцев после нее так вообще ждал, что меня придут разносить за нарушение закона. Но он, видимо, всерьез испугался и так ничего и не рассказал. Мне приходилось после этого соприкасаться с Комитетом по разным бытовым поводам, но не с ним, да и на короткие сроки. А потом… Потом началось самое интересное. Прошло восемь лет, за это время он вырос до начальника, и тут я влипаю в передрягу именно в том регионе, за который отвечает его отдел. Умереть не встать!
Он нервно взъерошил волосы.
– Я побоялся заявлять в Комитет не только потому, что мне угрожали. Я посчитал, что Шалимар решит со мной поквитаться или проигнорирует. В том, что он не забыл про тот случай, я не сомневался, и оказался прав.
