Томми вырос в Уайтчепеле. После женитьбы поселился на Чиксанд-стрит. От Монтегю-стрит – рукой подать. В раннем детстве Милли играла с Фионой, Джо и другими соседскими ребятишками. Но когда доходы Петерсона начали расти, он перевез семью в Пимлико – процветающую, быстро застраивающуюся часть Лондона. Вскоре после переезда его жена забеременела вторым ребенком. Мечты о наследнике не сбылись: жена Томми умерла в родах. Умер и младенец. Прежняя жизнь разбилась вдребезги. Неудивительно, что смыслом его жизни стала Милли. Он окружил дочь заботой, осыпал подарками, стараясь хотя бы отчасти заменить ей умершую мать. Милли получала все, что ни пожелает. Но главным подарком, манившим ее с детства, был Джо. Джо не питал к ней никаких чувств, однако Милли это не останавливало. Она упорствовала, полная решимости получить желаемое. Обычно ей это удавалось.
Фиона Финнеган и Милли Петерсон никогда не дружили. Встреться они в другом месте, Фиона без обиняков сказала бы ей, в каком направлении проваливать. Но они находились возле лотка семьи Бристоу, которая бо́льшую часть закупок делала у отца Милли. Выгодные цены во многом зависели от хороших отношений. Фиона сознавала, что должна вести себя прилично и попридержать язык. Хотя бы попытаться это сделать.
– Привет, Джо, – сказала Милли, ослепительно улыбаясь ему. – Привет, Фиона, – добавила она, ограничившись сухим кивком. – По-прежнему живешь на Монтегю-стрит?
– Нет, Милли, – ответила Фиона, сделав бесстрастное лицо. – Перебрались в Вест-Энд. Есть там одно местечко. Букингемский дворец называется. Нам с па теперь не близко ходить на работу, зато улицы там покрасивше.
Улыбка Милли превратилась в кислую мину.
– Насмехаться надо мной решила?
– А уж это ты…
– Скажи-ка, Милли, – вклинился Джо, выразительно посмотрев на Фиону, – что занесло тебя в наши края?
– Решила прогуляться с отцом. Он захотел посмотреть на здешний рынок. На торговцев. Проверить, у кого торговля идет полным ходом, а кто спит за прилавком. Ты же его знаешь: он всегда думает о прибыли.
«Устроили прогулку, задницы себе растрясти», – язвительно подумала Фиона. Послал Господь испытание.
Все, включая Джо, смотрели на Милли. Она нарядилась в потрясающую юбку цвета лесного мха и такой же жакет, покрой которого подчеркивал ее узкую талию и пышную грудь. Ни у кого из уайтчепельских женщин не было подобных нарядов, и уж тем более им и в голову не пришло бы надевать столь дорогие вещи на рынок. Золотистые локоны Милли убрала под шапочку того же цвета. Ее шея утопала в кружевах, в ушах покачивались жемчужные серьги, а изящные руки были обтянуты лайковыми перчатками цвета слоновой кости.
Глядя на Милли, Фиона получила резкий удар по самолюбию. Ее одежда годилась только для рынка: поношенная шерстяная юбка, белая хлопковая блузка и серая шаль на плечах. Фиона немедленно подавила эти чувства. Из-за расфуфыренных девок вроде Милли Петерсон она не должна ощущать себя замарашкой.
– Отец подыскивает себе новых клиентов? – спросил Джо.
Его глаза (да и не только его) сами собой переместились с лица Милли на ее грудь.
– Отчасти. Но его интересуют не только клиенты. Отец любит приходить на рынки и высматривать новые таланты. Он всегда ищет парней, подающих надежды. Не сомневаюсь, ты бы его очаровал, – сказала Милли, дотрагиваясь до руки Джо.
Фиону обдало волной ревнивой злости. Плевать ей на приличия! Милли Петерсон пересекла черту.
