– Ма, ты и вправду так думаешь? – спросила Фиона, немного успокоенная словами матери.
– Само собой. Давай-ка поспешать. Хочу скорее вернуться домой…
Мать направилась к другому лотку. Фиона услышала голос Джо, перекрывающий рыночный гул. Голос Джо звучал оживленнее прежнего. Фиона повернулась в его сторону. Джо улыбнулся ей. Вокруг нее было темно, но в этот момент ей показалось, будто взошло солнце.
– Вы посмотрите на эту превосходную капусту… – говорил Джо. – Обычно за такой кочан я беру три пенса, но сегодня я отдам его бесплатно! Да, его получит самая красивая девушка на рынке… Вот и она!
Джо бросил кочан Фионе, которая ловко его поймала.
– Ах, леди, – покачав головой, вздохнул Джо. – Что тут скажешь? Она украла у меня капусту, а вдобавок – и мое сердце. Но если она не выберет меня, тогда я возьму вас, моя дорогая, – подмигнул он беззубой старухе лет семидесяти.
– Я согласна, парнишка! – крикнула в ответ старуха. – Только капусты мне не надобно. Я лучше возьму твой огурец!
Женщины, теснившиеся у лотка, встретили старухину шутку скабрезным хихиканьем. В то время как родители Джо только успевали отпускать товар.
Самая красивая девушка на рынке! Фиона сияла. Какой же дурочкой она была, приревновав Джо к Милли! Джо был только ее парнем, и больше ничьим. Махнув ему на прощание, Фиона побежала догонять мать, вновь чувствуя себя счастливой и уверенной. Эмоции, кипевшие в ней еще недавно, успокоились и осели на дно, как чаинки в чашке. Фиона о них и забыла.
Задержись она вблизи лотка Бристоу еще на минуту, ее ликование быстро бы померкло. В тот момент, когда Фиона догоняла мать, к лотку вновь подошла Милли, приведя отца. Она тянула его за рукав, указывая на Джо, как указывают на витрину с приглянувшейся вещью. Но Томми Петерсон не нуждался в дочерних подсказках. Его острый глаз уже зацепился за Джо. Он одобрительно кивал, глядя, с какой скоростью этот парень распродает товар. Впервые за вечер Томми улыбнулся. Его дочь была совершенно права: он увидел парня, подающего надежды.
– Вы только подумайте, ребята! Пять дерьмовых пенсов за час каторжного труда! – возмущался Пэдди Финнеган ударяя кружкой по стойке. – Ни гроша за сверхурочные. А теперь этот кровопийца заграбастал и наши премиальные!
– Мерзавец Бертон! Нет у него такого права! – подхватил Шейн Паттерсон, работавший вместе с Пэдди. – Керран говорил: разгру́зите корабль к пяти часам, будет вам премия. Мы разгрузили к четырем. Спрашиваем: где денежки? А он ни фартинга не дал.
– Права не имеет, – сказал Мэтт Уильямс, тоже работавший с ними.
– Имеет – не имеет, а деньги мы не получили.
Пэдди помнил их крики и проклятия. Ребята обозлились, когда распорядитель работ заявил, что выплата премиальных за быструю разгрузку судна… отменяется.
Дверь паба открылась. Все повернулись к ней. Нынче вечером «Лев» был опасным местом. Здесь ожидалось выступление Бена Тиллета, создателя рабочих союзов, и потому каждый пришедший сюда рисковал остаться без работы. Пришедшего звали Дейви О’Нил. Он работал грузчиком на складе Оливера. Пэдди никак не ожидал увидеть его здесь. В прошлый их разговор Дейви ясно дал понять, что не желает связываться с союзом. В свои двадцать с небольшим он уже был отцом троих малолетних детей. На нем держалась вся семья, и он не скрывал, что боится потерять работу.
– А вот и наш Дейви! – крикнул Пэдди, наблюдая, как тот поведет себя дальше.
