- Мадина, пожалуйста, давай не будем устраивать скандалы, я поняла, что перешла тебе дорогу, но я не знала даже о товоем существовании, меня в это не посвятили, – начала я, пытаясь как-то сгладить ситуацию.
Но она не слушала.
- Ты никогда не будешь частью этой семьи! Ты только приносишь позор! Была замужем! Не девственница! – с этими словами Мадина презрительно скривилась.
Столкновение с этой чертовой Мадиной в коридоре стало для меня испытанием. Её слова отзывались во мне болью и страхом, но я нашла в себе силы ответить.
- Ты можешь считать меня кем угодно. Меня это совершенно не волнует, – сказала я, стараясь сохранить спокойствие в голосе. - А теперь, пожалуйста, дай мне пройти, я плохо себя чувствую.
Мадина злобно усмехнулась в ответ:
- Ты вечно будешь плохо себя чувствовать, я буду проклинать тебя каждый день снова и снова.
Я улыбнулась краешком губ, чувствуя, как внутри всё сжимается от её слов.
- Я и так проклята. Проклинай, если тебе станет легче, – мой ответ был спокойным, хотя в глубине души я чувствовала, как каждое слово Мадины ранит меня всё сильнее и сильнее. Потому что я сама чувствовала себя униженной, грязной. И мне казалось что она во всем права.
Когда я попыталась пройти мимо, Мадина внезапно схватила меня за локоть и резко развернула к себе. Её глаза пылали яростью.
- Думаешь, украла у меня Марата? Думаешь, ты продержишься долго рядом с ним?
В этот момент я поняла, что Мадина видит во мне не просто врага, а угрозу всему тому, что она считала своим по праву. Но я не собиралась сражаться за Марата, как она могла подумать. Я хотела лишь чтоб меня не трогали. Не дергали мою душу, не ковыряли мои раны.
- Мадина, я никого у тебя не украла. Всё, что произошло между мной и Маратом, – это не моё желание и не мой выбор, он так захотел! – прошептала я, пытаясь освободиться от её захвата. - Я просто пытаюсь выжить в этой ситуации. Хочешь что-то выяснить – говори с Маратом.
Слова вырвались из меня честно и откровенно, но я не была уверена, дойдут ли они до Мадины. Её враждебность и гнев казались выплескиваются из нее как лава, только я превратилась в кусок льда и не чувствовала ожогов. Я лишь надеялась, что со временем она сможет понять моё положение и что в моих словах нет лжи.
- То есть ты хочешь сказать, что Марат тебя еще и заставил? Тебя, шлюшку, у которой уже был муж и которая прыгала по барам и дискотекам. Как ты окрутила Марата? Ребенком? – слова Мадины были полны яда и презрения. – Одна уже считала, что можно его удержать пузом! И обсчиталась! Ты будешь там же!
Я выдернула свою руку из ее холодных пальцев. Ее обвинения и оскорбления били по мне, как кнут, но я нашла в себе силы ответить:
- Какая разница, как я его «окрутила»? Я смогла, а ты – нет? Это тебя так сводит с ума. Смирись. Я теперь его жена. И от этого никуда не деться. Нравится нам обоим это или нет!
Мадина злобно зашипела в ответ:
- Это мы еще посмотрим. Сначала выноси и роди. Кажется, один у тебя уже сдох.
Эти слова поразили меня как удар ножом. Моя прошлая потеря, моя боль и страдание, которые я пыталась оставить позади, всплыли с новой силой. Моя рука взлетела сама собой, и звонкая пощечина заставила Мадину замолчать. Она застыла на месте с раскрытым от удивления ртом.
Я не ожидала от себя такой реакции, но в тот момент это казалось единственно возможным ответом на ее жестокость и бездушие. Проходя мимо нее, я чувствовала, как мое сердце бешено колотится в груди. Я направилась к себе в комнату, где, наконец, смогла закрыть дверь от всего этого безумия. Меня трясло, лихорадило, на меня навалилась паника и какое-то отчаянное желание, чтобы все немедленно прекратилось.
