Это – что касается вида внешнего. Теперь хорошо бы разобраться насчёт отсталости, недоразвитости и бескультурья, на которые, опять же, постоянно пеняет наш герой. Да, в силу драматически сложной истории становления государства, к примеру, первое высшее учебное заведение – Славяно-греко-латинская академия – откроется только через 12 лет (впрочем, если считать её предшественницу – Еллино-греческую академию – то через 10). Однако имеются школы, дающие как светское, так и религиозное образование. Работают Московский печатный двор, Приказ (министерство) книгопечатания, Правильная палата (где осуществляется редактура и корректура), при них – библиотека. Библиотеки также имеются при других Приказах (например, Пушкарском, Аптекарском и т.д.), не говоря о монастырях. Ведётся книготорговля (помните картину Васнецова «Книжные лавки на Спасском мосту в XVII веке»? ). В ходу как рукописные, так и типографские издания; наряду с религиозной литературой распространение уже имеет светская, учебная, справочная. Параллельно с переводной создаётся собственная художественная литература: бытовые и исторические повести, драматическая сатира, произведения пародийно-юмористические (от «Повести об основании Москвы» до «Повести о Флоре Скобееве», от «Азбуки о голом и небогатом человеке» до «Росписи о приданом» и т. д. и т.п.), а также стихосложение.
Что ещё? Кроме Государевой, придворной аптеки в столице существует также и общедоступная, а на подходе – третья. (В те времена аптека – не лавочка, где торгуют готовым товаром, а целая, можно сказать, фабрика по производству лекарств, с приличным штатом врачей и лекарей, своих и иноземных, которые обслуживают большое количество страждущих.) Недавно ушедший в мир иной Фёдор Ртищев (тот самый «милостивый муж», что на собственные деньги на войне подбирал и лечил раненых – как со своей, так и с противной стороны, выкупал пленных, жертвовал на голодающих…) Москве после себя оставил больницу, приют для слепых и немощных, благотворительную столовую и даже… вытрезвитель! Ну, а кроме того – училище, где обучаются грамматике, риторике, философии и древним языкам и которое через несколько лет ляжет в основу той самой Славяно-греко-латинской академии.
При дворе Алексея Михайловича существует драматический театр – «Комедийная хоромина» (где, между прочим, именно в «наш» год будет поставлено первое балетное представление); с целой театральной школой. Царских детей обучают Симеон Полоцкий, Сильвёстр Медведев и другие выдающиеся учёные люди… В общем, – пусть и не самая передовая из мировых столиц своего времени, однако дикой и варварской её точно не назовёшь.
Но для Корнелиуса фон Дорна – всё не так, как надо, всё плохо и мрачно, жалко и убого, грубо и отвратительно. Москва – это «Хищные укосы крыш, зловещие персты звонниц, похоронный гуд колоколов». «Внутри Кремль напоминал не монаршью резиденцию, а какой-то муравейник. Бессмысленное и беспорядочное нагромождение деревянных и каменных построек, соединенных меж собой открытыми и закрытыми галереями. Хоромы по большей части ветхие, кривые. Над крышами торчат башенки, луковки, крендельки, флюгера – только вся эта красота до первого большого пожара. Одна зажигательная бомба из польской или шведской мортиры, и превратится царская твердыня в груду головешек».
Ну, не нравится человеку (автору, который делегирует это своему герою) русская архитектура, а нравится, напротив, мысленно представить её изничтожение – имеет полное право. Вот только почему хоромы «
