А потому что мы люди и можем быть добрыми, а можем быть злыми. Можем сомневаться, а можем верить изо всех сил! Можем смеяться и хохотать, а можем безутешно горевать. Можем быть сильными и можем быть слабыми, немощными, безвольными, малодушными. Да!
Мы можем сказать правду, а можем сказать ложь! Мы сегодня здоровые, а завтра больные, и нам кажется, что это не просто какой-то озноб. Это неминуемая смерть! И нам обидно, и горько, и хочется плакать навзрыд, оттого, что все когда-то закончится….
Любите нас, потому что мы живые.
Я вчера на кухне сидел, смотрел, как чайник закипает. Смотрел, смотрел, и вдруг понял, что жизнь-то наша всего лишь пар. Посмотришь, и нет её. Да у меня чуть ли не слезы!
Да я не разобрался еще, как жить мне? Что делать? Всё думал, времени много. Успею! А никто не знает, будет ли завтра? А вдруг не будет? Вот так ляжешь спать, носки приготовишь, а утро не наступит. Да у меня чуть ли не слезы! Я на Галю смотрю, как она постель стелет, как руки мажет, а она, думаю? С кем она жить будет?
А ночью лежу, и не спится мне. Вдруг, думаю, это последняя моя ночь? Да у меня чуть ли не слезы. И ради чего жил? Ради какого такого счастья?
– Галя, – говорю, а сам думаю, может, в последний раз её вижу. – Ты такая красивая.
– Правда? – шепчет она.
– Ты такая хорошая, – говорю я, и по голове ее глажу. – Ты удивительная, ты добрая, ты нежная…
– Правда? – всё еще не верит Галя.
– Ты одна такая, – говорю и волосы ее к лицу прижимаю.
В последний раз может быть. А они дождем пахнут.
– А помнишь, – говорю я, – у вас практика была? Все студенты в операционную пошли, а ты подошла к окну…
– Неужели ты помнишь? – шепчет Галя.
– Да, – шепотом отвечаю я. – А за окном снег падал… Я смотрел на тебя, и думал, ты такая же, как этот снег…
– Какая? – шепчет она.
– Такая же чистая, хрупкая.… Первая, – шепчу я и Галину руку к губам прижимаю, к глазам, ко лбу.
В последний раз может быть. А ладонь у нее такая прохладная, такая маленькая….
А что, думаю, если завтра не будет? Если есть только сегодня? Сейчас?
– Галя, – шепчу я и обнимаю её, в последний раз может быть. – Я люблю тебя.
– Я тебя тоже люблю, – шепчет она.
– Я тебя сильно люблю, – шепчу я, и еще сильнее ее обнимаю.
И так мне жить захотелось! Так захотелось, чтоб было завтра! Хотя бы еще один день.… Чтобы проснуться и лежать тихо-тихо, слушать, как дворники скребут по асфальту железными метлами. А потом на цыпочках пойти на кухню, поставить чайник, посмотреть в окно на распускающиеся листья.
Чтобы сказать доброе утро, потому что оно доброе! Чтобы еще раз посмотреть на небо и понять, что живешь. Дышишь. Думаешь. Любишь.
Надо на курорт вместе с женами ездить! И кто это придумал, что людям нужно отдыхать друг от друга? Что за чушь? И будто бы живя на расстоянии, мужья начинают скучать по своим женам.
Они без конца им названивают, чтобы узнать, не спит ли кто на кровати? Не моется ли кто в ванной? Они хотят вернуться домой, причем неожиданно и внезапно, и некоторые даже уезжают раньше времени.… А жены тоже грустят и рыдают.
Они начинают еще больше любить своих мужей, и приезжая из отпуска накидываются на них прямо с порога! А потом целый месяц пекут блины и подслушивают телефонные разговоры. Я так приехал на курорт и на второй день забыл, что у меня дома жена!
А как мне про нее помнить, когда вокруг сплошные женщины и все они в купальниках передо мною лежат! Зина же купальник не наденет, не ляжет передо мной. Да я бы даже не посмотрел на нее!
