– А что, там и правда служат все эти девчонки?
Ребята заговорщицки переглядываются – они ждали, что он не вытерпит и откроет рот.
– Девчонок там завались, – говорит один, – и они совсем не похожи на здешних.
– О да, им там вообще на все плевать.
– Там они далеко от дома и до того изнывают от скуки, что готовы на все.
– На все, я не шучу.
– Столько, сколько там, не трахаются ни в одном долбаном летнем лагере.
– А еще там американочки.
– Ууу, американочки!
И они рассказывают о секретарше одного полковника, которая привела к себе в палатку трех младших офицеров, а выставила их на рассвете, еле живых от усталости, – да нет, не нас, парней из другой роты, но на базе все об этом знали. Йетри глядит то на одного, то на другого, кровь, опьяняя, приливает к голове. Когда он выходит из спортзала в бархатный летний вечер, его голова захвачена самыми смелыми фантазиями.
Наверное, это сам Йетри и распускает слухи среди ребят третьего взвода, а слухи, пройдя по широкому кругу, возвращаются обратно, и он начинает верить в них больше других. К страху смерти и скептическому к ней отношению примешивается жажда приключений, она-то и одерживает верх. Йетри воображает себе женщин, с которыми он встретится в Афганистане, лукавые улыбки во время утреннего построения, голос с иностранным акцентом, зовущий его по имени.
Во время лекций капитана Мазьеро он только и занимается тем, что беспрерывно их раздевает и одевает.
– Старший капрал Йетри!
Про себя он называет всех их “Дженнифер”, хотя и не знает, откуда ему в голову пришло это имя. Дженнифер, о, Дженнифер…
– Старший капрал Йетри!
– Есть!
– Вы не могли бы повторить то, что я сейчас сказал?
– Конечно, капитан! Вы говорили… о племенах… если я не ошибаюсь.
– Вы имеете в виду народности?
– Да, синьор!
– И о каких именно народностях шла речь?
– По-моему, о… не знаю, синьор!
– Старший капрал, немедленно покиньте аудиторию!
Постыдная правда заключается в том, что Йетри еще ни разу не был с женщиной – по крайней мере, не был, как он сам говорит, “до конца”. Никто из взвода об этом не знает, а если узнает, Йетри пропал. В курсе только Чедерна: однажды вечером, сидя в пабе, Йетри сам ему признался, когда они выпили и разоткровенничались.
– До конца? То есть ты никогда не трахался?
– Да не ори ты!
– Плохо твое дело, старик! Совсем плохо, блин!
– Знаю.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать.
– Твою мать! Лучшие годы прошли. Послушай-ка меня, я скажу тебе кое-что важное! Эта штука у тебя в штанах – как винтовка. Калибр пять пятьдесят шесть, с металлическим прикладом и лазерным прицелом. – Чедерна берет в руки невидимое оружие и целится в друга. – Если периодически не смазывать ствол, винтовка начнет давать осечку.
Йетри опускает глаза на бокал с пивом. Делает чересчур большой глоток, закашливается. Осечка. Он – парень, дающий осечку.
– Даже Митрано иногда удается кого-нибудь трахнуть, – говорит Чедерна.
– За деньги.
– Так и ты заплати!
Йетри качает головой. Ему не хочется платить женщинам.
– Итак, закрепим пройденное! – Чедерна подражает интонации капитана Мазьеро. – Это вовсе не трудно, старший капрал. Слушайте меня внимательно! Вы встречаете женскую особь, которая вам нравится, оцениваете величину сисек и задницы – например, нижеподписавшемуся нравятся большие, однако отдельные извращенцы предпочитают баб тощих, как спичка, – после чего вы к ней приближаетесь, начинаете нести чепуху, а в конце вежливо спрашиваете, не желает ли она с вами уединиться.
