Наступает утро. Обитатели палаты начинают просыпаться. Включается свет и прибегает дежурная медсестра, чтобы сделать укол. Влетает санитарка со шваброй и трет покрытый линолеумом пол. Скоро завтрак. Единственное развлечение в больнице – завтрак, полдник, обед и ужин, так как телевизор здесь присутствует в единственном числе только палате для ветеранов, да и тот, видимо, в нерабочем состоянии.
В этой привилегированной палате, как говорят зэки, «чалятся» мужчины средних лет и молодой парень, видимо, ветераны каких-то других войн. Хотя был здесь и ветеран труда, да увезли на операцию, а потом в реанимацию. Говорят, что скоро очухается, тогда вернут в палату.
Этому мужчине было 69 лет. Такую информацию он выложил, заглянув в нашу палату.
– Я в вашей палате в прошлый раз лежал. Вот на этой кровати, – визитер показывает на ту, что возлежит Николаевич, – человек умер. Я выписался из больницы, а он через три дня умер.
Помолчали. Гость, так и не присев на кровать, отправился в свое бесконечное путешествие по коридору. Он все ходил и ходил, не находя себе места. Однажды, встретив меня на коридоре, с грустью сказал:
– Я ж еще не старый, а вот что-то приключилось с мочевым пузырем.
Вечерком к этому путешественнику пришел друг. Был он такого же примерно возраста, что пациент урологического отделения. Разговор, случайным свидетелем которого я стал, состоялся на коридоре.
– Когда резать будут? – с улыбкой спросил гость.
– Денька через два, – ответил ему наш дедушка.
– Видно нож еще точат, – пошутил визитер, и старики отправились в палату.
…Бредем на завтрак с собственной ложкой и чашкой – так здесь принято. На завтрак обычно дают кашу и батона с кусочком масла. Больные вяло ковыряют кашу, пьют редкий подслащенный чаек вприкуску с собственноручно изготовленным бутербродом и несут жестяные тарелки на стол, что стоит перед дверью буфета.
Завтрак закончен, как говорится, спасибо и за то, что хоть чем-то кормят. Бесплатная медицина не может каждому обеспечить санаторный режим. И так сидим на шее налогоплательщиков, да еще бюллетень оплатят. Завоевание Октября.
И снова тянется день. Наконец-то, обход врача. Короткий разговор – и мы снова остаемся в палате одни. Мы – это четверо бедолаг, заброшенных сюда волей судьбы. Кто-то закусывает завтрак печеньем, принесенным посетителями из дома, угощая товарищей по несчастью. Кто-то извлекает из старенькой тумбочки фрукты. Запивается все это сладкими напитками.
В руках Николаевича откуда-то появляется колода карт, и мы садимся вокруг его койки, чтобы сыграть в подкидного дурака. За игрой время пролетает быстрее, и вот уже приглашают на обед.
На обед дают первое, второе и какой-то компот. Белого хлеба уже не положено. В котлете даже прослеживается мясо. Бывает, дают и жареную рыбу. На гарнир – пюре или серые макароны. Вот хлеба белого «не положено». За столом обычно не разговаривают. Да и о чем говорить!
И снова отправляемся по палатам. Зато в палате небольшой отдых – и снова за карты. И так шутим и смеемся, словно завтра последний день.
«Печеночник», который еще недавно крутился на скрипучей кровати, словно на вертеле, смеется с нами. Ему лучше и, возможно, завтра выпишут. У него какие-то связи и, возможно, отправят в областную больницу. У не го на областных эскулапов надежд больше.
А пока он рассказывает, что уже остался без желчного пузыря – удалили. И еще одна смешная история. «Печеночник» вспоминает, как после операции по удалению желчного пузыря (уже в областной больнице) к нему в палату заглянул врач.
